Развод. (не) Любимая жена - стр. 12
Он сжимает челюсть и отвечает не сразу.
— Да. Ещё минуту.
Она кивает. И, не глядя на меня больше, уходит чуть поодаль, проверяя что-то в телефоне. Каблуки стучат ровно. Ни нервно, ни торопливо. Как у той, кому никогда не отказывали.
— Она знала, что ты сегодня разводишься? — спрашиваю я спокойно. И сама удивляюсь — откуда во мне эта сталь?
Он не отвечает. Только глаза — те самые, от которых когда-то всё внутри сжималось. Те самые, в которые я когда-то верила.
— Всё по-настоящему, да? — снова я. — Ты её любишь?
Виктор смотрит куда-то сквозь меня. Будто в поисках оправдания — или слов, которых нет.
— С ней проще, — наконец выдыхает. — Спокойно. Без бесконечных "а что если".
— А со мной было "а что если"? — голос мой всё такой же ровный, стеклянный.
— С тобой было... живо. Иногда невыносимо. Но живо.
Он снова сжимает пальцами Свидетельство — та едва не рвётся у кромки.
— Надеюсь, ты не пожалеешь, — произношу негромко, но достаточно отчётливо, чтобы каждое слово впилось в него как игла. — Потому что назад дороги уже нет.
Он смотрит на меня. Молча. Долго. Так, будто впервые видит. Будто вдруг понял, что, потеряв, утратил не просто жену — утратил часть себя, с которой мог быть настоящим.
— Не пожалею, — отвечает он наконец. — У меня нет на это права.
— А я, значит, имела? — спрашиваю тихо. Не обвиняя. Просто — ставя точку.
Он не отвечает.
— Ну что ж, — вздыхаю. — Тогда прощай, Виктор Эдуардович. Надеюсь, тебе и правда отныне будет спокойно.
И разворачиваюсь. Ровно, по прямой, не оглядываясь. За спиной — его дыхание. Как будто он всё-таки пожалел. Но не скажет.
Потому что теперь мы — тишина друг для друга.
8. 8
Фаина
Я почти успокоилась. Почти привыкла к своему новому состоянию и к тому, что теперь я разведенная женщина. На удивление, мой бывший муж отказался официально делить имущество. И даже не закрыл мне доступ к нашему общему банковскому счету. Ах, да! Он даже оставил мне наш дом. Поначалу я ждала подвоха. Думала: перезвонит, потребует полного раздела, отберёт все что у меня есть. Но прошло три недели, потом месяц. Тишина.
Я сижу в ресторане, пытаюсь слушать свою подругу Анджелу, но внутри — тонкий звон. Тот самый, что бывает после того, как тебе врезали по щеке. Только физического удара не было. Была жизнь. И её нелепая, обыденная жестокость.
— ...и он сделал мне предложение прямо в Цюрихе! Представляешь? На крыше отеля! С оркестром и шампанским.
Анджелка сияет, как люстра над нами.
— А я даже не была накрашена! Ну, ты можешь себе представить?
Я улыбаюсь. По-настоящему рада за неё. Но во мне всё равно пусто. Как будто кто-то вынул батарейку из моего сердца. Оно ещё тёплое, но не работает.
— Фай, ты меня слушаешь вообще?
— Я?.. Конечно! Ты была не накрашена…
— Ты изменилась, Фая, — вдруг говорит она, чуть прищурившись. — Как-то... не знаю… стала мягче. Или просто поправилась?
Я усмехаюсь. Внутри больно, но снаружи — вымученая улыбка.
— И то, и другое, наверное.
— Ну… это к лучшему. Женщина после развода должна цвести. Тем более, когда она наконец свободна, — говорит она уверенно, подливая себе вина.
Дальше подруга начинает щебтать о свадебных платьях и приглашениях.
— …Мне срочно нужно самое шикарное свадебное платье! Я думаю взять Капучу из новой коллекции, — говорит она, листая что-то в телефоне. — Хочешь, покажу?