Развод. Моя новая жизнь - стр. 19
— То-то. А набережную они не делали всё равно. Безобразие!
Я рассмеялась и ласково потрепала по голове дочь — ну такая она сейчас казалась взрослая и серьёзная в своих рассуждениях!
— Хочешь уток покормить? — спросила я её. — У меня как раз есть целый батон. Я покупала ещё вчера домой, да выложить позабыла. Представляешь, так и приехала к тебе в школу с батоном.
— Ты приберегла его для уток! — рассмеялась дочь. — Удачно забыла.
— Это точно. Мой склероз не оставил голодными уток!
И мы понеслись наперегонки к пруду, обсуждая то, каким образом будем делить вожделенный для пернатых батон. Однако у самого пруда мы словно по команде затормозили и остановились на месте.
У самого пруда самозабвенно целовались Степан и…видимо, та самая “Тренер” с крепкими орешками.
Я прикрыла глаза, пытаясь успокоиться.
Сердце бешено колотилось в груди.
Больно ли мне было это видеть? Да.
Очень больно. Унизительно.
Мой муж, пока что — муж, целовался с какой-то пигалицей! С другой бабой.
Он словно не её облизывал, а по мне из танка палил.
А самое главное: как я объясню это Варьке, которая тоже всё видела и стояла рядом, открыв рот от изумления.
И её вопрос не заставил себя долго ждать:
— Мам… А почему наш папа… Какую-то тётю…ох… Облизывает? Фу.
17. 17.
Ответить я не успела.
Дочь вдруг побежала прямиком к отцу…
— Папа! — дёргала она его за куртку. — Папа!
Степан и “тренер” оторвались друг от друга и прятали глаза от меня и ребёнка.
Вот козлина! Он даже не грустил. Тут же пошёл к своей этой, они гуляют по парку, трогательно держась за ручки, и целуются у всех на виду, отмечая свою победу над рогатой женой-дурой!
Обидно было это понимать.
Ещё вчера вечером этот человек значил для меня так много… Мы были семьёй.
А сегодня он целуется с той, на кого променял меня на глазах собственной дочери.
Не буду-ка я влезать. Пусть папочка и разъяснит ребёнку, что происходит.
Я пошла следом за Варей, чтобы контролировать её, но пока вмешиваться не стала. Осталась стоять на расстоянии нескольких шагов, мне их всех было прекрасно слышно.
— Варя… — неловко улыбнулся Стёпа, отпустив из объятий свою кобылу. — Ты что тут делаешь?
— С мамой гуляем! А вот что делаешь ты? — ткнула она в него пальцем. — Кто это женщина?
— Я — не женщина, — вклинилась любовница моего мужа.
Вероятно, нарицательное, выбранное моей дочерью для неё, “тренеру” не очень-то понравилось, потому что явно придавало возраста. Я бы тоже не назвала её “женщиной” — больно молодая, да и не достойна этого звания, но Варе она казалась куда старше, чем была на самом деле.
— Ну, тётя! — поправилась Варя, и мне стало вдруг смешно. — Кто это?
Наверное, это уже что-то нервное… Но “тренер” заметила мой смешок и стала злобно смотреть на меня. Да мы и до этого не смотрели друг на друга по-доброму, потому как каждая знала, какое отношение имели к Степану. Общий мужик, так сказать…
— Это…подруга, — ответил ей отец.
Да уж, подружка… Которую он иногда напяливает! Бывает…
— А почему ты её целуешь?
— Мы так здороваемся. Только что встретились с ней у пруда.
— В губы? Разве так здороваются? Я думала, так целуют только…маму. А как же мама? — Варя с такой горечью спросила это, что мы втроём поняли — ребёнок начала догадываться обо всей ситуации…
— Ну… Когда мужчине нравится его подруга, он может и в губы её целовать, — отозвался Степан, пряча глаза от неловкости. — Слушай, дочь. Мы с тобой обязательно обо всём поговорим, но не сейчас. Мы с Диной опаздываем, если честно.