Развод. Бумерангом по самые я... - стр. 8
- Ты, наверное, хочешь поговорить, - первым не выдерживает Казанский. Оглядывает полные столы и грустно улыбается. – Черт, никто ж и не поел ничего, пропадет.
- Плевать.
Опускаюсь на первый попавшийся стул. Боковым зрением замечаю, как две официантки пытаются незаметно проскочить в дверь, не издав при этом шума. Хорошие девочки. Нужно будет отзвониться их руководству и поблагодарить. Но это потом. Не сегодня.
- Ты хочешь что-то узнать, - Леня садится напротив и мне так непривычно смотреть на него с этого ракурса. Всегда за ужином мы были рядом, а так чтобы глаза в глаза - не доводилось. Не пойму, он постарел или здесь что-то не то со светом? Кажется, я только сейчас заметила, что у Казанского седая макушка. И некрасиво заросли брови. Раньше, до того как открыть салон, я сама стригла и Тимоху и Лёню. И хорошо стригла, по крайней мере, брови не топорщились и не завивались в уголках, как сейчас.
- Ты, наверное, хочешь спросить меня о чем-то? – С нажимом повторяет Лёня. Его пугает мое молчание.
- Нет, - качаю головой. – Хотя, наверное, да. Как все будет?
- Ты про что?
- Ну, про наш развод. Я, конечно, уже разводилась, но что-то подсказывает, на этот раз все будет иначе.
- Потому что делить придется больше, чем задрипанный мопед?
Казанский кривит рот в ухмылке. Он ненавидит, когда я говорю о своем бывшем муже. И даже сейчас, когда сам стал почти бывшим, не переносит того, первого. Раньше эта ревность меня умиляла, а теперь смешит. Он что, серьезно?
Несколько секунд Лёня смотрит на меня, изучая, а потом просит:
- Сидим как на поминках. Может, поднимемся в спальню и там поговорим?
- Ну, уж нет!
Сейчас становится до прозрачного ясно, что Владлен Казанский больше не переступит порог моей спальни. Моего пространства. Он вычеркнут из него навсегда. Я могла бы простить очень многое, почти все, даже убийство. Я бы помогла спрятать труп, откупиться от следователей, дала бы ложные показания в суде. Я бы простила ему все на свете, кроме предательства!
Не удивляйся, когда я полюблю другую. Не если. А когда.
Мне даже не интересно, кто она. С кем мне изменял мой муж.
Единственное, что меня волнует – как все будет дальше. Как будем делить имущество? Как скажем детям? Как это отразится на Лёниной карьере? Как будем общаться на свадьбах, крестинах и днях рождениях наших внуков?
А в какую дырку он сунул, чтобы сломать все, что я с такой любовью строила – плевать! Даже если он сделал это с резиновой женщиной, он все равно предал меня!
- Кариночка, не плачь, - чувствую руки Лёни у себя на плечах. Он прижимает меня к своей сильной, широкой груди, касается волос, шеи, гладит по спине, когда я вздрагиваю от рыданий, пытается вытереть неуклюжими пальцами слезы, но те все катятся и катятся по щекам. На красивое атласное платье, где расползаются некрасивыми рыхлыми кляксами.
- Карин, ну прости, Бога ради! Я не виноват, я же просто не могу иначе! Я разлюбил тебя и вот, сказал!
- Какой молодец! Сказал! Неужели я настолько тебе противна, что ты даже не смог нормально разойтись?!
- Глупости! Карин, это будет цивилизованный развод двух взрослых людей. Я не забуду ничего из того, что ты для меня делала! Мы все поделим поровну, слышишь меня? Я клянусь, мы все поделим ровно пополам! Кроме дома, он, конечно, остается тебе, я не хочу, чтобы ты чувствовала хоть какой-то дискомфорт!