Развод. Бумерангом по самые я... - стр. 10

- Ты ведь заберешь собаку?

- Куда?

- Туда, куда собрался уходить.

Говорю тихо и уверенно, но так, чтобы не смотреть Лёне в глаза. Просто не вынесу этого – видеть и понимать, что уже все.

Казанский опускается на стул. Тот надсадно скрипит под его весом. Да, раскормила мужика. Думаю, его любовнице придется трудно, каждый день кашеварить такому борову. Я даже испытываю странное злорадство, когда представляю, что Лёня будет есть безвкусные салатики и доставку. Он ненавидит еду из доставки.

– Ну, как же? Карина, ты ведь несерьезно?

Он прижимает Графа не так крепко как раньше. А будто старается передать его обратно мне.

- Лёня, это твоя собака, - напоминаю мужу.

- Но она привыкла жить здесь. У нее здесь и миска, и лежанка, и пеленка. Ну, какой переезд?

- У тебя тут тоже, милый, были и миска, и лежанка, но это не помешало найти писю помягче моей.

- Карина!

От злости Влад сжимает кулаки. Граф пугается такой реакции и, соскочив с рук мужа, снова забивается под диван.

Ну да, я грубовата для изысканных манер Казанского. Ну, ничего, надеюсь другая окажется такой же возвышенной и нежной, мужу под стать.

- Ладно, я поняла. - Встаю на ноги, опираюсь рукой об стол, чтобы не шататься. У меня от нервов трясутся коленки и кажется, что вот-вот упаду. - Твоя собака это моя проблема. Не первая, так сказать.

- Если все будет хорошо, я, конечно, заберу Графа.

Вот, а теперь это волшебное слово отыгрывает назад. Не когда, а если.

Если будет – заберу. Если не будет – сама дрочись. Это только с собственными удовольствиями получается быть уверенным. Тогда на всю громкость звучит «когда». А как дело доходит до обязанностей, трусливо меняется на «если».

- Не утруждайся. Главное, уйди отсюда, поскорее, а то мне от тебя тошно.

И я не вру. Чувствую, как к горлу подкатывает ком и вместе со слезами хочется выблевать все это. Все то, что держу в себе – приличие, воспитание, манеры.

Если бы не они, уже бы крыла мужа матом, только успевай этажи считать.

- Я вещи завтра заберу. Или послезавтра. Хорошо? – Неуверенно мямлит Лёня. – Ты, главное, звони мне если что. Если любая помощь… или что-нибудь понадобится…в любое время, можешь набрать, я отвечу.

Он пятится задом, как какой-то вор. Закрываю глаза, лишь бы не видеть этого. Хочу запомнить своего мужа другим - величественным и сильным. Но вместо этого вижу лужу, наподобие тех, что оставляет Граф.

И не смотря на все это мне очень больно. И еще долго будет болеть, даже не смотря на то, что Казанский ушел. Так болит рука после ампутации и сердце после не случившегося счастья.

Щенок, почуяв, что мы остались одни, вылезает из под стола, прижимается ко мне мокрым брюхом и жалобно скулит. Плачет, вместе со мной. Осторожно беру его на руки, баюкаю, как ребенка, как делала со своими дочками, когда те были такими же крошками и реву. В голос. Надсадно. До хрипоты.

Я не позволю себе унизиться и не позвоню мужу, я справлюсь с болью по-другому. Вот так, отпустив ее со слезами и тяжелыми спазмами всхлипов. Засну на кровати, с маленьким, перепуганным щенком в руках. А завтра проснусь, переродившись – свободная, и совершенно пустая.

8. Глава 5

А на работу я прихожу вовремя.

Потому что разводы, предательства, сломанный будильник, пробки и даже апокалипсис не заставят меня опоздать сюда хоть на минуту.