Разглашению не подлежит - стр. 23
– Мне жаль тебя, Сашок… Так рисковать!
– Риск – благородное дело, – ответил он заученной еще в детстве фразой.
– Завидую тебе, – сказала Галя, – ты так просто на все смотришь.
В передней снова послышалось невнятное бормотанье, и теперь можно было продолжить разговор.
– Надо соглашаться, – повторил Козлов.
– Это так страшно… Так страшно…
– У нас нет другого выхода. Нам нужно бежать отсюда, но как? После того как Бауэр раскрыл свои карты, он не выпустит нас из своих рук живыми. Думаешь, вернет в лагерь? Так я ему и поверил!.. Но если я стану разведчиком – они сами перебросят меня за линию фронта. И тогда я принесу пользу Родине – расскажу нашим о немецкой разведшколе, ее агентах.
– Нас пошлют вместе?
– Не думаю. Ты будешь нужна им здесь. Если бы не было тебя, они не стали бы возиться и со мной.
– Почему?
– Агента надо крепко держать в руках даже тогда, когда он находится очень далеко, по ту сторону фронта.
– Ну а я здесь при чем? Ты так непонятно говоришь!
– Они оставят тебя в качестве заложницы. Если я не вернусь – спросят с тебя.
Галя вздрогнула. Она и не представляла себе такой участи. Однако ответила с видимым безразличием:
– Ну и пусть. Все равно погибать. А может быть, что-нибудь и придумаем. Соглашайся, а там видно будет. Так, Сашок?
Ее большие, черные глаза впервые чему-то улыбнулись…
Бауэр вызвал Козлова на следующий день. Вызвал очень рано, до завтрака.
– Ну как, надумали? – спросил он, едва Александр Иванович переступил порог кабинета. – Согласны?
Судя по выражению его лица, а еще и по тому, что весь письменный стол, как и в тот, первый, вечер, был уставлен винами и закусками, обер-лейтенант кого-то ждал.
«Собрался праздновать свою победу надо мной? – подумал Козлов. – Что ж, настроения ему не испорчу».
– Да, я согласен, – он слегка наклонил голову, обещая быть покорным.
– Поздравляю. От всей души, искренне. – Бауэр протянул для пожатия короткую руку. – Вы есть настоящий солдат. От вас требовалось большое мужество, я это понимаю. Но мы умеем ценить решительных людей.
Обер-лейтенант похлопал Козлова по плечу, взял его под руку и подвел к столу. Бутылка с «московской» была уже откупорена.
– За вашу новую карьеру, господин Козлов!
Александр Иванович на мгновение задумался и провозгласил тост, в который он вкладывал собственный смысл:
– За мой успех, господин обер-лейтенант!
Бауэр не стал больше предлагать вина, доверительно сообщил:
– Ожидаю нашего шефа. Вот-вот должен приехать. Полковник Трайзе – начальник «Абверкоманды-сто три». Он рад будет познакомиться с вами. Надеюсь, шефу не придется разочароваться в моем выборе. Я представлю вас и передам ему, как говорится, из рук в руки. На этом, собственно, и закончится моя миссия. – Обер-лейтенант вздохнул, словно ему жаль было расставаться с русским офицером. – Вы уедете на его машине, и мы, пожалуй, больше никогда не встретимся. Прошу вас, господин Козлов, ни в чем не подведите меня. Мой шеф добр к вашему брату и очень строг с нами, его постоянными сотрудниками. Он не умеет прощать нам ошибок…
В чем был истинный смысл этих слов? Действительно ли Бауэр опасался за свою карьеру? Или еще не до конца верил в Козлова? Пожалуй, и то и другое. До приезда шефа он не отпускал от себя Александра Ивановича ни на шаг. Он был все такой же вежливый и предупредительный. А когда во двор въехал зеленый лимузин, надел фуражку с высокой тульей, оправил на себе мундир и побежал встречать шефа.