Разглашению не подлежит - стр. 11
– Вам лучше меня известно, – холодно ответил Александр Иванович, – что делают ваши люди с комиссарами. Их не просто вешают, не просто расстреливают…
Козлов ожидал, что и этот гитлеровец взорвется. Но удивительное дело – обер-лейтенант слушал его с необъяснимым спокойствием.
– Прошу вас, господин Козлов, ответить мне честно… Если вы были комиссаром, мы направим вас в другой лагерь. Только и всего. Слово немца.
– К сожалению, я не был комиссаром. Я командовал подразделением в корпусе генерала Белова.
– А чем подтвердите?
– Здесь, в лагере, моя жена…
– Жена? – удивился гитлеровец. – Как она сюда попала?
– Нас взяли вместе.
– Вы служили в одной части?
– Да… Галя – военный фельдшер.
Обер-лейтенант оживился.
– Что ж, это очень интересно. Очень… Если хотите знать, это даже может решить вашу судьбу. Не потому, что жена подтвердит ваши показания. Она покажет только то, что выгодно мужу, и мы не круглые дураки, чтобы ей верить…
При этих словах комендант, начинавший допрос, встал и быстро вышел. Фельдфебелю ничего не оставалось, как последовать за своим шефом.
– Итак, вы здесь с женой? – продолжал обер-лейтенант. – Каким образом очутились в плену?
– Вы еще спрашиваете!
– Но я тут ни при чем. На меня не сердитесь, – обер-лейтенант развел руками, сочувственно вздохнул. – Война есть война. Сильный побеждает, слабый сдается…
– Пока еще не ясно, господин офицер, кто из нас слабый, – Козлов и впрямь начинал злиться. – Война далеко не окончена. Что касается плена, то не тешьте себя мыслью, что я поднял перед вашими солдатами руки…
– Этого я не думаю. Вы, господин Козлов, не трус. Сразу видно. К тому же вы служили в кавалерийском корпусе, совершившем, насколько мне известно, смелый рейд по нашим тылам… Вы чем командовали там – ротой, взводом?
– Я работал в штабе, – соврал Козлов, – помощником начальника штаба по разведке. В районе Дорогобужа наша часть была разбита. После неудачной попытки прорваться через линию фронта я попал в плен…
По лицу обер-лейтенанта легкой тенью скользнула улыбка.
– Не верю, – сказал он, поджав нижнюю губу. – Не верю… Все это вы сочинили. Красиво придумали. Но вы мне нравитесь. И я мог бы помочь вам. К сожалению, здесь я не начальник. И поэтому я не могу обещать вам наверняка. Но все возможное постараюсь сделать.
«Куда я попал? – думал Козлов. – Кто он – нацист или антифашист? А если это немецкий коммунист в офицерском мундире? Подпольщик? Нет, нет. Здесь что-то другое!»
А тот продолжал:
– Курите?
Козлов кивнул.
– Хотите сигару? Или предпочитаете сигарету?
– Все равно.
Обер-лейтенант раскрыл портсигар с сигаретами, протянул зажигалку.
– Вы голодны?
– Во всяком случае, не сыт. – Козлов начинал осваиваться с обстановкой. Ему становилось ясно, что гитлеровцы замышляют что-то. Но что именно? Рассчитывают получить от него сведения о сражавшихся под Дорогобужем частях? А для чего? С какой целью? Ведь это уже пройденный этап…
– Покушать я вам организую, – сказал обер-лейтенант, вставая. Он подошел к полевому телефону, кому-то позвонил. Тут же в комнату вбежал солдат.
– Принесите этому русскому обед, – распорядился офицер по-немецки.
– Яволь, герр обер-лейтенант, – ответил солдат, выслушав приказание, и, лихо щелкнув каблуками, вышел.
Он вернулся с двумя котелками – в одном был горячий, дымящийся суп, в другом – макароны с мясом. Поставил котелки на стол и удалился.