Расцвет Чёрной Луны. Королева-регент - стр. 27
— Почему ты хочешь падения леди Констанцией? Ревнуешь короля?
Эсмонд медленно повернулся, и я впервые за многие годы увидела в его светло-зелёных глазах осуждение. И даже онемела от боли, пронзившей ладонь и сердце.
— Гердарика, ты знаешь, я люблю тебя и отдам, если понадобится, жизнь за тебя и твоих детей, но сейчас, я должен сказать, ты делаешь ошибку.
— Я всегда делаю ошибки. Как и всё! Но не делать ничего ещё хуже! — Я почувствовала, как горло сдавливает невидимая рука. Как она душит меня, не давая договорить всё, что я хотела.
Прокричать Эсмонду, не заботясь, услышит ли кто, о том, что нельзя всё время бояться и быть осторожными. Ходить, не поднимая головы, и вести себя как женщина, смирившаяся с уготованной ей участью.
— Я была такой. И он захотел избавиться от меня. Несмотря на годы брака, на то, что я родила ему двоих здоровых наследников, несмотря ни на что! А теперь она хочет сесть на мой трон и посадить на него своих сыновей. А как же мои мальчики? Знаешь, что их ждёт, если я проиграю? Я читала об этом в Библиотеке Старого мира: король задумал жениться на любовнице и объявил прежний брак незаконным, а родившихся в нём детей, бастардами. Потом их под предлогом безопасности заточили в дальний замок под усиленную охрану, которая со временем и убила детей. При мнимой попытке к бегству. Даже тела их были похоронены неизвестно где. Ты этого хочешь для моих сыновей, Эсмонд?!
Он подошёл ближе и перехватил руку, пытавшуюся его ударить.
— Успокойся, твоим детям пока ничего не угрожает. И пока я жив, так и будет.
— Пока ты жив, возможно. Но кто сказал, что Пенелопа однажды не подсыплет тебе в питьё кого-нибудь яда или зелья, дурманящего разум? У неё остался королевский сын, и если моих не будет, он может занять трон, а она стать королевой-матерью.
— А кто тебе даст гарантии, что лорд Фарман однажды не сделает того же самого с тобой? — холодно спросил он и стиснул мою руку до лёгкой боли. Сейчас в его глазах зияла пугающая меня пустота. Он говорил так, словно между нами разверзлась пропасть, и в неё канули все наши чувства.
— Я думала об этом. Канцлер слишком умён, чтобы не понимать, что народ охотнее пойдёт за официальными сыновьями династии. Это я «проклятая чужачка», но не они. В них течёт кровь Ядвинов. Они «династия воронов».
— Доброй ночи, Гердарика, — вместо ответа проговорил Эсмонд, отпустил меня и аккуратно дотронулся губами до моего лба. — Натри руку той мазью, которую я тебе дал. Положи повязку на ночь. Утром я пришлю тебе ещё.
— И ты вот так уйдёшь?! — спросила я со слезами на глазах.
Он отстранялся. Ещё был со мной телом и душой, но впервые за все годы между нами пробежала тень. Я не хотела расставаться вот так, без надежды на новый солнечный день, на его тёплую улыбку и страсть, светлой искрой вспыхивающую время от времени в глубине его зрачков.
— Может, ты никогда и не любил меня? — поджав губы, спросила я, глядя на него. — Это я навязывалась со своей любовью, а ты по доброте душевной ответил на неё? Скажи мне сейчас! Это правда? Ты всегда любил свою жену и теперь страдаешь, что она родила от другого? И что больше не уважает ни тебя, ни твой род?
Я говорила всё бездумно. Слова лились грязным потоком, и я находила в них злорадную отдушину при мысли, что делаю ему больно. Он не должен меня предавать! Не должен!