Радио «Морок» - стр. 23
– Да и парню десять лет было. Ивашке. Нельзя детей оставлять. Правильно, мамочка, при себе держишь.
Он одобрительно улыбнулся маме. Похвалил то есть. Обалдеть.
Мама инстинктивно прижала нас к себе:
– Ужасная история. То есть отец оставил ребенка одного в лесу, в какой-то избушке, потом не нашел и вернулся только через месяц?
– Ну да.
Мама недобро сощурила глаза, как всегда делала, если была сильно возмущена, но воспитание не позволяло говорить об этом:
– И никто не искал десятилетнего мальчика целый месяц?
– Ну как. Поискал, его нет. Чего искать-то дальше. Он же в избушке его оставил, а не под кустом. Но, вишь, не спросился. Нельзя детей оставлять, ваша правда.
– Мы если оставались, то все нормально было, – вставила Леся, явно обращаясь к самой себе.
– Было, да сплыло, – нараспев вставил дядя Митяй и довольно хмыкнул, как квакнул: – Ну давайте, располагайтесь. Потом заходите в дом-то.
И вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Мам, а что он говорил про избяного дедушку, которого надо спрашивать? – спросила Леся, удостоверившись, что дяденька нас не слышит.
Мне тоже было интересно.
– Это местные суеверия. Я ничего такого не знаю.
– То есть на тех, кто не верит, не сработает?
Мама как-то неопределенно пожала плечами.
– Мама, скажи! Если я не поверю в избяного дедушку, то со мной ничего не случится?
– Слушай, Леся, все мы во что-то верим. Кто-то в избяного, или домового, или, там, ледащего, кто-то исключительно в науку, кто-то в Бога, кто-то в могущественный интернет. Кто-то верит, что его от всего на свете спасет МЧС. Чаще всего помогает именно то, во что мы верим. Если не срабатывает, мы начинаем искать другие известные способы, в которые верили наши родители, например.
– А что тогда произошло с тем мальчиком? – не унималась Леся.
Мама фыркнула:
– Отличный способ снять с себя ответственность, вот что это такое. Не папаша оставил ребенка в опасности, а якобы какая-то потусторонняя сила виновата.
– Как там наш папа? – загрустила Леся. – Он там совсем один, без нас.
– Очень надеюсь, что совсем скоро приедет.
Мама принялась копаться в сумках, а я стала обходить наши новые владения, стараясь не особо принюхиваться. Не сказала бы, что пахло отвратительно, но какой-то плесневелой сыростью точно несло, хотя в доме было сухо.
При беглом осмотре на полке в буфете нашелся радиоприемник. Наверное, именно про него говорил дядя Митяй. Сам аппарат был пластмассовый, черный, покрытый ровным слоем сероватой пыли. Прежде чем я успела руку протянуть, вездесущая Леся уже протерла корпус радиоприемника влажной салфеткой. Вот неугомонная!
Мне кажется, радиоприемнику было не меньше шестидесяти лет, а то и все сто. С отколотым краем, с потертой переносной ручкой, он был примитивен до безобразия. Всего два колесика с надписями «Настройка» и «Громкость» и клавиша «Диапазоны». И панель со шкалами и цифрами, которые мне абсолютно ничего не говорили.
За дверью раздалось предупреждающее покашливание. Мы ждали, что наконец-то появится пресловутая Изосимиха, но вошел опять дядя Митяй со стопкой постельного белья. Видимо, решил на этот раз не пугать нас своим неожиданным приходом.
– Хозяйка моя передала, – пояснил он, торжественно протягивая белье.
Мама вежливо поблагодарила. Вид у простыней и пододеяльников был лежалый, но, судя по тому, как спокойно мама забрала эту стопку, все было чистое. Или мама решила ничего не принимать близко к сердцу. Забить, проще говоря.