Пути Миритов. Недобрые всходы - стр. 32
– Благодарю вас, и прошу прощения, я действительно был невежлив, но события прошедшего дня… вы же понимаете, как они подействовали на нас всех, – глаза Деметрия неприятно забегали.
– Я понимаю, – согласился Аминан, немного нажимая на «я», – и догадываюсь, для чего вы пришли. Хотите расспросить меня о моей свите? Все слуги до единого и охрана приехали со мной из Эн-Мэрида, никого нового в городе я не нанимал. Мои люди честны и надежны, и я верю им, как себе.
– Надеюсь на это, – пожал плечами капитан королевской охраны. – Но такие люди будут проверяться в последнюю очередь. Я предполагаю, что первым делом к этому могут быть причастны дворяне, и поэтому сначала собираюсь допросить всех приехавших. Не принимайте на свой счет, простая формальность. Надеюсь, в итоге она окажется полезной. Расскажите, пожалуйста, о каждом из своих вассалов, только в этот раз беспристрастно.
Аминан сначала решил, что этот Деметрий над ним издевается, но потом напомнил себе, что столичным жителям не очень интересно, что происходит в провинциях, и ровным голосом начал:
– Я немного могу сказать о большинстве моих вассалов. По некоторым причинам в последние годы я мало с ними общался.
– И какие же это причины? – подобрался гость.
Нет, он действительно издевается!
– Эти причины не имеют отношения к краже кинжала. Словом, я расскажу вам все, что могу рассказать, а вы судите, насколько можете доверять моим словам.
Ему не нравился Силиван, но дело тут было не в гордости и не в обиде; Анвар сам не знал, почему этот странный и скользкий человек вызывает у него такую неприязнь. Но симпатии и чувства им противные лучше оставить на потом, чтобы сохранять холодность души и ясность ума. В конце концов, он не заносчивый юнец, чтобы выказывать антипатию к почти незнакомому человеку. Поэтому он сейчас расскажет…
Да, надо рассказать. О Мариам, Инамах, Мистанах, хоть те и являются вассалами Бедилей. А о Бедилях он не будет говорить, ведь… Неважно. Просто не стоит о них рассказывать, ровно как и думать о побудивших его на то причинах.
Силиван неприятно улыбался, а Аминан медленно говорил:
– Мириам – семейство, что называется, себе на уме. Граф Эмин, который ныне является старшим в роду, к тому же в то время, что я водил с ним знакомство, был легкомыслен и своеволен, впрочем, время меняет людей, и каков он теперь, я не знаю.
– Нрав нельзя изменить, разве что скрыть, – заметил Силиван.
– Возможно, – Аминан нахмурился, – но, полагаю, вы пришли слушать меня, а не говорить, поэтому прошу меня не перебивать. Эмин также всегда был честен, кража для него немыслима.
Силиван с сомнением покачал головой.
– Не судите по… поспешно, – посоветовал Аминан.
– Вы тоже не судите… поспешно, а будьте беспристрастны, я вас об этом уже просил, – парировал Силиван.
– Я беспристрастен, иначе я отозвался бы о графе гораздо суровее, но, хотя мы далеко не дружны, я не могу не отдать должное его достоинствам. О Басире Мистане, моем дяде, я и вовсе не смогу сказать ничего плохого, да это и лишнее, его ведь здесь, к сожалению, нет.
– Почему же к сожалению?
– Он наблюдательнее, чем я, и мог бы заметить и поведать вам нечто важное. Но я догадываюсь, что больше всего вы хотите услышать об Инамах.
Силиван не сказал ни слова.
– Гаэтано всегда был не столько южанином, сколько столичным жителем, да и в Эн-Мериде бывал наездами. Одно время мы вели переписку, но постепенно она сошла на нет. Он славный человек, благоразумный, спокойный и миролюбивый, хотя временами слишком снисходительный к чужим недостаткам. Вот, собственно, и все, что я имею вам сказать о моих родичах.