Пустой человек - стр. 35
– Дорогие мои, вот и я! Это Юрец, знакомьтесь. Ты всех не запомнишь, но люди хорошие. Добрые. Наливайте, ребята. И хлеб порежьте.
Снова заперхал, сплюнул, и внутрь.
Курящие уже затоптали бычки, коротко пожали мне руку, пока я мимо проходил, и зашли следом. А в сарае – мать честная! Это не пьянка, это свадьба какая-то. Стол стоит вдоль стены, за ним лавка длиннющая. И, кроме меня и Мони, человек десять. Я непонятно зачем пересчитал: одиннадцать. Друзья, бля, Оушена. Одни мужики, разумеется, молодые и постарше. Охренеть нынче народ выпить собирается, массово. Мне бы раньше неуютно стало, застеснялся, но сейчас так душа полыхает, что не до политесов. Ну, отмечают, но я ж не сам пришел. Позвали, стало быть – можно.
Налили полстакана, я, не чинясь, и выпил. Одним длинным глотком, куском хлеба занюхал и понял: люблю я людей. Таких вот людей и в такие моменты – ох, как люблю. Колобок мой внутренний растворился, как и ни было, а мне уже снова наливают. Лучок на столе, соли горка, хлеб ломтями и рыба. Под пиво бы лучше, но и так нормально.
К тому же, что пиво? Живот пучить да хрен мучить, а беленькая – она эффект дает. Со второго полстакана особенно. Сейчас зажую и курнуть стрельну, совсем рай на земле настанет. А, нет, про рай это я не сам решил – Моня сидит, вещает что-то про это.
– Мужики, вы чего, сектанты какие? – спросил я негромко. На меня покосились, но промолчали. А Эммануил соловьем разливается:
– Теперь, ученики мои, все в сборе. Так должно было случиться, так оно и будет. В каждом из вас я уверен как в себе, вот и привел предателя со стороны. Сейчас Юрец напьется и предаст меня недобрым людям. Как, Юр, готов?
Точно, сектанты. Хоть и пьющие – ни разу такого не видел, они ж постные обычно, трезвые. А я что – я уже как кол сижу, если б не стена за спиной, свалился на хер.
Но и сидя штормит.
– Нет, Эмо… Эмму… Не готов я, Моня. Ты меня пригласил, водочки дал, и я к тебе тоже по-человечески. Да и по-божески. Не буду предавать никого, в натуре. Сигаретку бы мне еще…
Сидящий рядом со мной мужик тут же пачку из кармана вытянул и мне дал. Я крышку приоткрыл, а там с десяток сигарет и зажигалка – любой каприз по первому требованию.
– На улице только кури, здесь народу много, – махнул рукой Моня.
Я кивнул согласно и по стеночке выбрался из–за стола. Качало как березку в песне, но вышел же. Затянулся и стою. Земля под ногами гуляет, то левый край выше, то правый. Палуба, не иначе. Я ж ходил на корабле когда-то давно, и не раз, знаю. Дело знакомое, опыт не пропьешь; надо ноги пошире расставить, тогда устою.
Шаг. Второй. Да нет, ничего, могу идти. А раз могу – сваливать надо от этой компании. Черт их знает, что они о себе думают, тайные вечери изображают, но без меня это. Без меня. Не готов я в Иуду играть, хоть и странно все в этот раз, но я ж со своими принципами. Опять же полпачки и зажигалка с собой.
Обратно в палисадник не пойду, и правда там лежать холодно. А вот подвальчик один совсем недалеко, туда бы. А Моня… Простит, небось, что так вот ушел, по-английски. Так себе у них игры, хотя я мужиков лучше всех понимаю. Тот, что мне сигареты подарил, похож даже чем-то на Яакова Бен-Заведи. Тоже косматый такой, и смотрит исподлобья.
Эх… Свернул я за угол и пошел вразвалку к подвалу. Храни их Будда, хорошие люди. Хотя и ерундой заняты.