Пусть танцуют белые медведи - стр. 13

Но в этот самый момент наш рождественский гном все-таки извлек на свет божий тот самый белый пакетик с коричневой лентой.

– А вот вам еще подарочек! – объявил он маме.

Дагмар не успела даже прочитать, что было написано на привязанной к пакету открытке, как мама выхватила его у нее из рук. И прижала к груди.

– Пожалуй, этот я сейчас открывать не стану, – сказала она. – Я уже и так вся в подарках.

– Что за чепуха! – возразил папа. – Открывай поживее, а потом испробуем телевизор.

Но, похоже, маме очень не хотелось это делать.

Пока она разворачивала бумагу, руки у нее дрожали. Она опустилась на диван и с мольбой посмотрела на отца.

– Дорогой, – сказала она, – это всё пустяки.

– Да что с тобой? Смех, да и только!

Он направился к ней, словно хотел сам открыть этот злосчастный подарок, чтобы она перестала наконец вести себя так по-идиотски. Мама вздрогнула, и подарок выскользнул у нее из рук. Коричневая шкатулочка упала ей на колени, замок раскрылся, и оттуда вывалилось что-то красное и блестящее.

– Господи!

Бабушка поднесла вещицу к свету. Это было ожерелье из каких-то красных камней. Ничего особенного. Никакого сравнения с прочими мамиными побрякушками. Но бабушка в изумлении разглядывала камни. Она даже заглянула в открытку. Прочла и повернулась к отцу.

– Неплохо! – сказала она. – Вот это сюрприз!

– В чем дело?

– Я так и знала, – заявила бабушка.

– Что вы там такое знали?

– А вот что! – сказала бабушка и потрясла открыткой.

– В чем дело? – пробормотал дедушка, вынырнув из облака сигарного дыма.

– А в том, что у них будет ребенок! – торжествующе объявила бабушка.

Воцарилась тишина. Она что, рехнулась? И в самом деле, бабушка словно помешалась: на губах – дурацкая улыбочка, а в руке зажата открытка и эти треклятые бусы.

– А вы-то откуда узнали?

– Да ты же сам пишешь!

– Я?

– Ну да, в открытке. Я и не догадывалась, что ты поэт.

– Поэт? что вы такое городите?

Я уже смекнул, что здесь что-то не так. Это было видно по маминому лицу. И по тому, как отец разволновался. Что-то было чертовски не так. Кажется, и Дагмар это почувствовала. Она стянула с себя маску. А бабушка принялась зачитывать то, что было написано в открытке.

– Только послушайте, – вещала она, держа открытку перед самым носом.

Когда она дочитала, отец застыл на месте. Он смотрел на маму, словно просил у нее помощи. Но она глядела в сторону. Лицо у папы стало совсем белым, так что красный след от поцелуя казался свежей раной.

– Под стать, – пробормотал он, словно все зависело от этих слов. – Под стать.

– А вот и бусы! – радостно кудахтала бабушка как ни в чем не бывало, хотя даже Сессан уже почувствовала, что что-то не так. – Ожерелье-то, небось, кучу денег стоит!

Бабушка работала в большом универмаге и разбиралась в таких вещах.

– Под стать.

– Мне очень жаль, – пробормотала мама.

– Выходит, все правда?

Мама кивнула.

– Я не хотела, чтобы так вышло, – прошептала она.

Но отец уже был на полпути к входной двери. Он даже не стал ее захлопывать за собой. Я слышал его шаги на лестнице, потом хлопнула дверь в парадном.

Дагмар отшвырнула маску и кинулась за ним. Она лишь на миг остановилась возле меня.

– Не дрейфь, Лассе! Вот увидишь, все еще наладится.