Пуля для штрафника - стр. 2

– А ну, заткнулись оба! – гаркнул Аникин. – Рядовой Зайченко, быстро лопату в зубы взял и принялся землю грызть. Под блиндаж место готовить. Ясно тебе?

– Так точно, товарищ командир! – по полной форме отчеканил Зайченко и тут же, демонстрируя запредельное усердие, принялся ковырять глину. При этом хитрющая его физиономия не скрывала всяческое самодовольство.

– Там это, товарищ командир… – продолжил Зайченко. – Пригнали команду новую. Похоже, что штрафники. Для форсирования, говорят, их готовят. А пока где-то здесь, в селе, размещают.

– Какие еще штрафники? – отмахнулся свободной от бревна рукой Аникин. – Где это ты видел, чтобы штрафных в селе размещали? Никогда такого не бывало.

– Вот-вот, – с готовностью подхватил Зайченко нить разговора. Он сразу смекнул, что новость о штрафниках старшину Аникина заинтересовала.

– Я и сам смотрю, товарищ командир, какие-то эти «шурики» странные, – развивал тему Зайченко. – Вооружение у них – ну чисто парашютно-десантные войска. И почти все – сплошь немецкие трофеи. Даже гранатометы есть… ручные… ну эти, как их… – Зайченко даже высвободил руку, чтобы потереть свой бритый грязный лоб. – Такие, со щитками защитными.

– Панцеры, что ли? – уточнил Попов.

– Ага, точно! – согласился Зайченко. – Они самые – панцерные шреки [1], мать их. И пулеметы у них – тоже немецкие. Осталось только в форму фашистскую переодеть.

– Ну ты, слышь, – одернул его Бондарь, осторожно оглядываясь на командира. – Удумал чего! Языком поменьше работай, а конечностями побыстрее перебирай.

– А что я сказал, товарищ командир? – заголосил Зайченко. – «Шурики» – они ж и есть изменники родины. Им как раз форму вражескую и надевать.

Короткий хлесткий удар в ухо свалил солдата с ног. Падая, Зайченко выронил бревно из рук, и другой его конец взбрыкнул, откинув Попова в сторону и чуть не свалив того на землю.

В момент удара Аникин даже не выпускал свою ношу из левой руки. Все ожидали, что расправа над Зайченко продолжится. Но старшина только мотнул на ходу головой в сторону ползающего по земле и держащегося за ухо Зайченко.

– Подымайся, да поживее! – как ни в чем не бывало произнес Андрей.

– Что тут, что происходит?! – Скрипучий, неприятно резкий голос замполита раздался неожиданно для всех. И сам он вдруг возник из-за солдатских спин. Всегда, черт его дери, падает как снег на голову.

Вот уже сутулая, худющая фигура замполита нависла над ползающим по брустверу свежевырытой траншеи солдатом.

– Аникин, это ваше отделение? Вы мне ответите за ваши действия! – Замполит с ходу перешел на крик. От этого его срывающийся голос делался еще непереносимее. – Рядовой Зайченко, что здесь происходит?

Стоявшие рядом помогли Зайченко подняться. Тот еще не пришел в себя после командирского нокдауна.

– Я же… ничего такого… – виновато и растерянно лепетал Зайченко, держась за покрасневшее и распухшее ухо. – Товарищ лейтенант, так это… бревно… Неудачно…

– Руки у него не оттуда растут, откель требуется, – убедительно пробасил Бондарь. – Споткнулся и кувырнулся наземь, а тут бревнышком его слегка и тюкнуло. Но ничего, до свадьбы заживет. Правда, Зайченко?

В вопросе Бондаря прозвучал такой недвусмысленный угрожающий намек, что Зайченко тут же с готовностью закивал.

– Правда-правда, товарищ замполит. Сплоховал я с бревном.