Пуля для штрафника - стр. 4
– Видать, и правду говорили, что он сам.
– Что сам?
– Ну, из штрафников. Из «шуриков», значит.
– А-а… – очухавшись, растянул Зайченко. – Так вот чего он так взъерепенился? Так значит, командир наш тоже из искупивших.
– Ну и что? – вдруг схватил его за грудки Евменов и тряхнул что есть силы. – Дурачок ты, Зайченко. Я, к примеру, тоже из искупивших. Так я кровью свою вину смыл. Ты хочешь сказать, что ты лучше меня боец? А ну, говори!
– Не, это… нет… – залепетал уже совсем испуганно Зайченко. – Не лучше.
– То-то же! – хмыкнул сержант и отпустил растерявшегося солдата.
– Да, Зайченко, ты уже второй раз за десять минут бревно из рук выпускаешь, – посмеиваясь, заметил Евменов. – Цепкости у тебя, Зайченко, нет. Руки дырявые, хе-хе. Где уж тебе Нинку ухватить?
Аникин, казалось, уже пересек линию, по которой выстраивали свою гибельную цепь наводчики немецкого орудия. Вдруг мощный взрыв вырос прямо посреди дороги, заслонив от сидевших в траншее фигурку командира.
– Накрыло! – не сдержавшись, выкрикнул Зайченко. Бондарь молча, со злобной досадой, ткнул его под ребра кулачищем. Отсюда действительно всем показалось, что взрыв должен был задеть бегущего.
Но вот глина опала, и в облаке бурой взвеси все увидели, что бежевое пятно выцветшей кацавейки старшины Аникина приближается к сельским хатам.
Картина эта вызвала в траншее рев нескрываемого восторга.
– Вот молодца!
– Обломилось костлявой в жмурки с командиром играть!
– Не на таковского напала!
Бондарь один старался сохранить подобие сдержанности, хотя и его распирало от радости.
– Ну че разорались? Чай, не на футболе…
Траншея действительно напоминала в этот момент трибуну ЦСКА сразу после результативного сольного прохода форварда красно-синих. Даже Евменов, молчаливый и неулыбчивый, потеплел взором, и в уголках его глаз подобием улыбки собрались лучики морщин. Только на желчном лице замполита сохранялось то же выражение брезгливой недужности. Действительно, будто присохло оно к его вяленой физиономии. Но на лейтенанта в этот момент никто не обращал никакого внимания.
V
Комбат, несмотря на свой простуженный и усталый вид, встретил Аникина на пороге отведенной под штаб хаты.
– Ну ты даешь, чертяка! Не мог переждать пяток минут? – приветив, добавил он. Доложили капитану или сам он видел футбольный прорыв Аникина через артобстрел к селу, Андрей выяснять не стал. Его беспокоило, что отделение до сих пор оставалось в траншее, что называется без крыши над головой. Поскорее хотел Андрей выяснить, зачем его звал командир батальона, и быстрее вернуться к своим. Оно понятно, ребята надежные и сами от работы волынить не будут. Один Бондарь чего стоит! Да только под личным присмотром дело спорится быстрее и спокойнее.
– Велено, товарищ капитан, явиться безотлагательно, – без всякого панибратства отчеканил Аникин. – Потому и не счел возможным… пережидать.
Комбат, пропуская старшину в низенькую, но опрятную, выкрашенную белой известью комнату хаты, тяжело вздохнул.
– Это от замполита приказ такой получил? – В вопросе капитана прозвучало недвусмысленное раздражение.
«Видать, наша Вобла уже и капитана допекла», – подумал Андрей, стремительно проходя внутрь.
Там, уже в несколько слоев спеленав воздух сиреневым дымом от самосада, скучились вокруг застеленного чистой скатеркой стола ротные и взводные. Никого из командиров отделения Аникин не приметил. Во главе стола, возле стула, который, видимо, предназначался самому комбату, восседал собственной персоной начальник штаба полка майор Дедов.