Птичка перелётная. Маршрут для обречённых - стр. 5

– Вы уже украли, – сказал Николай и покраснел.

Она вопросительно подняла бровь.

– Что я могу у вас украсть? – спросила, пристально глядя ему в глаза. И, уже зная ответ, ляпнула первое, что пришло в голову: – Зонтик?

– Душу.

Теперь смутилась она и отвернулась к окну. Небо неожиданно посветлело, разнузданный дождь закончился.

– Кстати, к душе и прочим достоинствам имеется жилплощадь… Правда, с окнами на свалку, но зато во дворе есть место для барбекю; не знаю, что это такое, но слово понравилось, в кино слышал.

Она повернулась и в недоумении уставилась на него.

– Вы что, сватаетесь ко мне?

– Ну да.

– Вот так сразу?

– Ну поспешил, согласен, просто боюсь, что вы сейчас выйдете, и я вас больше не увижу.

– Мне через одну…

– Вот видите. А мне через пять. – Он тоже глянул в окно. – И дождь кончился, теперь у меня нет повода вас проводить. Люба, поехали ко мне, роскошный ужин не обещаю, ибо коплю деньги на аккордеон – мечта детства. Но!.. Развлечение в виде кидания камушек из окна в лужу гарантирую.

– Завидное предложение, от такого трудно отказаться.

– А вы не отказывайтесь. Что бы ни говорили опытные и мудрые про подумать, взвесить, а потом решать, делать или не делать глупости, я знаю одно: о несделанном жалеется всегда гораздо дольше и мучительней. Вот так! Или не так?

Люба вздохнула, именно про взвесить и подумать перед тем, как решать, ей всегда говорила мама. И мама всегда оказывается права.

Они вышли через пять остановок. Вместе. Оставив зонтик на сиденье автобуса.

Это было неожиданно. Он подкараулил её у школы, налетел, схватил, прижал к стене и впился горячими губами. Она даже пикнуть не успела, и вообще что-либо сообразить. Поцелуй был изощрённым, сложным в чисто физическом плане. Пашка так не умел, Пашка просто засовывал свой огромный, как лопата, язык и шарил им по всем закоулкам её рта. Хотелось вытолкать его собственным языком и выплюнуть. Такие поцелуи не доставляли ей никакой радости. Этот же был совсем другим. Этот она чувствовала всем телом и не хотела, чтоб он заканчивался. Но если нутро хотело, то голова сопротивлялась, голова отключилась лишь на несколько секунд, а потом снова включила здравомыслие.

Элла попыталась оттолкнуть навязчивого ухажёра, но руки не слушались, наоборот, обхватили его голову, пальцы сцепились на затылке. Он понял, что она чувствует, и с неуловимой лёгкостью разъединил их губы. Откинул голову и ухмыльнулся. Она опустила руки.

Они стояли под фонарём. Бледный свет освещал его чёрную шапочку, и накладывал странные тени на и без того некрасивое лицо.

– Тебе понравилось? – Ромка отпустил её, но не отошёл. От него пахло влажной хвоей. От Пашки всегда пахло приторно-сладкой смесью одеколона и пота.

– Ты с ума сошёл! – Элла толкнула его в грудь, но не настолько сильно, чтоб он отошёл хотя бы на шаг.

– Давно уже, и ты это знаешь.

– Я Пашку жду.

Ромка снял шапку, стряхнул капельки растаявшего снега, снова надел.

– Зачем?

– Затем.

– Потому что он красивый, а я страшный?

Она промолчала. Ей нечего было сказать ему, она и сама не понимала, зачем ей ждать Пашку, ради чего. Скучала ли она по нему? Вряд ли. Жила без него ничуть не хуже, чем при нём. А может, даже и лучше. Тот темп жизни, который она выбрала, не оставлял времени на грусть и тоску. Музыкальное училище, подработка в школе, книги, танцевальный кружок, теперь ещё вот школьный ансамбль, всего этого ей вполне хватало, чтобы чувствовать себя востребованной и счастливой.