Птичка перелётная. Маршрут для обречённых - стр. 13
– Ужас какой! Не ожидала от тебя! – Оливия отвернулась.
– Ну что ты разошлась, милая? – Христофор снова обнял жену. – Тебе до магазина прогуляться – одно удовольствие.
– Я – ладно, а Егорушка на тренировку опаздывает.
– Мам, всё нормально. Мне нравится на автобусе. Ну да, тесновато бывает, зато автобус нас познакомил и объединил. – Егор обнял Эллу, копируя отца.
– Вам тоже нравится на автобусе? – в поисках поддержки обратилась к Элле Оливия Игнатьевна.
– Не очень, – ответила Элла, разворачивая конфету. – Летом там дышать нечем. Я люблю свежий воздух, всегда открываю окна, когда вхожу, и тут же на меня начинают шипеть разные старушки. Боятся заболеть. – Элла скривила губы в презрительную усмешку. – А от инфаркта они умереть не боятся.
– Вот видишь. – Оливия строго посмотрела на мужа. – А был бы шарабан, Егор возил бы на нём девушку.
– У меня прав нет, – подмигнул отцу Егор.
– А на него права не нужны.
– Как это?..
Чаепитие, организованное с целью знакомства Эллы с родителями, растянулось на три часа. Они ещё о чём-то спорили, потом дружно смеялись, потом снова спорили, говорили об обыденном и возвышенном: о кризисе, который вот-вот разразится во всём мире, о женщинах, которых любил Соломон, о погибшей орхидее по имени Матильда, об утрированных гримом эмоциях персонажей театра Кабуки.
Элла старалась поддерживать тему; она мало что понимала в кризисе, зато кое-что знала о Соломоне. Не боясь показаться глупой, призналась, что все её познания в цветоводстве ограничены геранью, растущей у неё на подоконнике, которая, как оказалось, совсем и не герань, а пеларгония. Зато про японское театральное искусство высказалась хоть и сдержанно, но со знанием дела: «В Кабуки – и маски, и музыка, и ритм, и костюмы, всё работает на создание атмосферы, вводящей зрителя в лёгкий транс».
Элла понимала, что самое первое впечатление задаёт тон на всю жизнь, и потому очень старалась понравиться родителям Егора. И, кажется, это ей удалось.
Уже стоя в прихожей, мать протянула Элле на прощание пакетик с конфетами.
– Егор сказал, что у вас есть младшая сестра, это для неё.
Элла заулыбалась.
– Она не такая уж и маленькая. Всего на два года младше меня.
– Всё равно. – Оливия передала пакет Егору.
– Такая же красивая, как её сестра? – отвесил на прощание комплимент Христофор Игнатьевич.
– Она похожа на папу, а я на маму, – уклонилась от прямого ответа Элла и, спохватившись, добавила: – Но умна не по годам. И серьёзная.
– Вы тоже неглупая девушка. Редкое сочетание красоты и ума. – Христофор Игнатьевич взял руку Эллы в свою и, галантно склонившись, прильнул к ней губами.
– Какие у вас замечательные бусы! – Оливия ревниво крутила пальчиками золотой кулон в форме буквы «О» с крохотным бриллиантом в середине.
– Это натуральный жемчуг, подарок отца.
– У… – буркнула Оливия.
– А кем работает ваш отец? – поинтересовался Христофор Игнатьевич, отпуская руку Эллы.
– Папа работает на севере. Он оператор добычи. Раз в году приезжает в отпуск. Всегда с подарками.
– У папы хороший вкус. – Ленточное плетение цепочки задевало крохотную, размером со спичечную головку, родинку на шее Оливии, вызывая раздражение и покраснение кожи. Она поморщилась и отпустила кулон.
Элла сняла с шеи бусы и протянула Оливии.
– Возьмите.
– Что ты? – смутилась Оливия. – Я не для этого…