Птичка перелётная. Маршрут для обречённых - стр. 12
– Остатки роскоши. Это всё из Германии, всё, что успели прихватить вместе с выводом войск.
– А я никогда не была за границей. – Элла поправила на груди жемчужные бусы. – Как там?
– Даже не знаю, как и сказать… – замялась Оливия Марковна.
– По-другому… – подсказал Христофор Игнатьевич.
– Давайте я налью вам чай, по-нашему, по-русски.
Хозяйка подхватила сервизный чайник и принялась разливать янтарную жидкость по перламутровым чашкам.
Руки у Оливии Марковны ухоженные, тонкие пальцы с идеальным маникюром, ровный слой бежевого лака на мелких, по форме напоминающих семечки, ноготках.
– Егор говорил, вы в школе работаете. У вас педагогическое образование?
– Я учусь… на заочном, а пока в школе работаю музработником.
– Хорошая профессия для женщины, – одобрительно кивнул Христофор Игнатьевич и пригубил чашку. – Благородная. Ответственная. И опасная.
Оливия удивлённо посмотрела на мужа.
– Чем же так опасна профессия учителя?
– Тем, что учитель, как кувшин: чем наполнен, то из него и польётся. Хорошо, если доброе и светлое.
– Ну у тебя и аналогия, Христоф. Сравнить учителя с кувшином! – Оливия засмеялась лёгким бархатным смехом.
– Я вообще про человека. Разве не так? Стоит только качнуть, в смысле, разозлить, и такое может политься. Я вот вчера в автобусе случайно, не нарочно, зацепил портфелем колготы рядом стоявшей женщины. Капрон порвался, а я такое в свой адрес услышал, мама не горюй. Только что не прокляла. Я от стыда готов был выскочить на первой же остановке. Пришлось ей стольник дать, чтоб она успокоилась.
– А ты не прижимайся к чужим женщинам, – Оливия театрально-строго посмотрела на мужа. – А то ещё и от меня достанется.
– Ты таких слов не знаешь… слава Богу. – Христофор Игнатьевич потянулся за печеньем.
– И что женщина? Успокоилась?
– Ага. К вышесказанному ещё добавила, что я – буржуй недорезанный, интеллигент в шляпе, думаю, что всё в этом мире купить можно. Деньги, однако, взяла. Не побрезговала. А я на ближайшей остановке вышел и пешком пошёл.
– Вот видишь, а я тебе говорила, надо было шарабан брать, сейчас бы на нём на работу ездил.
– Не шарабан, Оливушка, а Трабант. – Христофор приобнял жену.
– Шарабан, Тарабан, какая разница? Ведь всего за пятнадцать марок предлагали.
– Ну и как ты себе это представляешь? Во мне 120 кило весу и почти 2 метра роста, и я, как лягушонка в коробчёнке, в офис ездить буду? Людей смешить.
– Пф-ф… – пожала плечами Оливия, – подумаешь! Откуда в тебе это чванство? – Оливия повернулась к Элле. – Моя сестра с мужем оба под 150 весят, однако, не постеснялись, купили себе «Матис» и рады-радёхоньки, даже в Воронеж на нём из Новгорода ездили.
– Ой, – махнул Христофор Игнатьевич в сторону, предположительно, Новгорода.
– Может, нам тоже «Матис» купить? Говорят, он недорого стоит. Оставшиеся марки обменяем…
– Не выдумывай. Знаешь, как в народе этот твой «Матис» прозвали?
– Как?
– «Сумасшедшая табуретка».
– Ну и езди автобусом, – обиженно поджала губы Оливия. – Раз тебе нравится проклятья слушать.
– Если я буду ездить на машине, то рано или поздно сам скачусь до проклятий, а то и до мата.
– Ты?! – Оливия отстранилась и осуждающе уставилась на мужа.
– А чем я лучше других. Известный феномен – даже самый спокойный и культурный человек за рулём становится агрессивней, для него все вокруг – козлы, курицы и идиоты.