Психолог, который калечит - стр. 15

«Хватит на сегодня», – решила она и резко развернулась, направляясь обратно к парковке у дома Лизы. Диккенс моментально подстроился под её настроение, заняв защитную позицию сзади, периодически оборачиваясь, чтобы контролировать обстановку.

Лена почти бежала последние метры до машины, дрожащими руками открывая дверь. Диккенс запрыгнул на заднее сиденье без команды – он давно усвоил этот маршрут.

– Место, – бросила она уже автоматически, и пёс лег, но его тёмные глаза не отрывались от окна, следили за каждым движением снаружи.

Когда двигатель заурчал, Лена позволила себе выдохнуть. В зеркале заднего вида она ещё раз проверила – незнакомец действительно остался на месте, но теперь уже не скрывал, что наблюдает за её отъездом.

«Вот почему я предпочитаю собак», – подумала она, резко выезжая на пустынную ночную дорогу. Собаки не притворялись. Не играли в эти дурацкие игры. Они либо любили тебя, либо нет – без полутонов и без скрытых мотивов.

Она вспомнила, как Лиза смотрела на неё за ужином – с этой смесью беспокойства и надежды. «Расскажи», – словно говорил её взгляд. Но как объяснить то, что не укладывалось в обычные рамки? Как описать этот постоянный страх, это чувство, что ты всегда начеку, даже среди, казалось бы, близких людей?

Лена прикусила губу. Возможно, когда-нибудь она найдёт слова. Но не сегодня. Сегодня было достаточно того, что она вообще пришла на этот ужин. Для неё это уже был шаг вперёд.

Ключи звякнули о деревянную тумбу в прихожей, и этот звук разнесся по тихому дому, заставив Лену затаить дыхание. Она прижала ладонь к груди, чувствуя, как бешено колотится сердце – не столько от быстрой ходьбы, сколько от того, что происходило на улице. Диккенс, проскользнувший первым, уже сидел в темном коридоре, его умные глаза блестели в полумраке, следя за каждым движением хозяйки.

В доме пахло вечерним чаем, пирогами и чем-то неуловимо родным – запахом детства, который почему-то сейчас вызывал не уют, а странное сжатие в груди. Лена задержалась у зеркала в прихожей, мельком отметив свое отражение: бледное лицо, слишком широко раскрытые глаза, следы усталости под ними. Она машинально провела пальцами по шее, будто проверяя – все ли на месте.

Тихо ступая, направилась к своей комнате, но свет на кухне остановил ее. Отец сидел за столом, перед ним стояла полупустая кружка. Его большие, грубые руки лежали на столе – руки дальнобойщика, привыкшие к рулю, а не к нежностям.

– Лен? – его голос прозвучал тихо, но в ночной тишине показался ей неожиданно громким.

Она вздрогнула, как от внезапного хлопка.

– Я… у Лизы была. Ужинали.

Он медленно поднял на нее глаза – эти знакомые с детства глаза, в которых всегда читалось больше, чем произносилось вслух.

– Так поздно?

– Заговорились… – она отвела взгляд, чувствуя, как по спине пробежали мурашки. Он всегда знал, когда она врет. Всегда.

Но отец лишь кивнул, сделал глоток из остывающей кружки.

– Ладно. Спокойной ночи!

Ее комната встретила знакомым полумраком и запахом древесины. Лена щелкнула выключателем, и мягкий свет лампы осветил полки над столом: детские фотографии, где они с Лизой смеются, обнявшись; кубки с собачьих выставок, блестящие и холодные на ощупь; книги, которые она когда-то любила, но теперь они стояли нетронутые, покрываясь тонким слоем пыли. Диккенс запрыгнул на свою подстилку, свернулся калачиком, но его внимательные глаза не отрывались от хозяйки.