Психолог, который калечит - стр. 16
Лена села за стол, включила ноутбук. Синий свет экрана резко выделял ее худое лицо в темноте комнаты. Два новых сообщения:
Виктория прислала ссылку на дневник Яны.
Шеф: «Завтра жду статью».
Она замерла на мгновение, потом щелкнула по ссылке. Перед ней открылись чужие, такие знакомые слова:
«Мне всю жизнь нужно было, чтобы меня просто услышали…»
Первая же строчка впилась в сознание, как заноза. Лена почувствовала, как сжимается горло, как холодеют кончики пальцев.
«Сначала не слышали, а потом дали понять, что говорить не стоит. Но от этого желание только разрывало изнутри…»
Она машинально провела ладонью по шее, почувствовав под пальцами пульсацию вен. Где-то глубоко внутри зарождалось что-то тяжелое, болезненное.
«Когда Она окатила меня очередной дозой насилия, мне хотелось хоть с кем-то поговорить, а никого рядом не было. Никогда не было. И я, задыхаясь, ревела без остановки, проклиная всю свою жизнь».
Лена резко откинулась на спинку стула, словно получила удар в грудь. Кто эта «Она»? Мать? Подруга? Психолог? Но вопросы мгновенно утонули в следующей строчке:
«Я осталась жить, но что-то умерло во мне в тот день…»
Флешбэк. Не картинки. Не звуки. Только ощущения: холодный линолеум под щекой, липкий от чьего-то пота? крови? Тяжелый запах перегара, смешанный с дешевым одеколоном. Гул в ушах, будто после взрыва. И четкая, леденящая мысль: «Я умру. Сейчас все закончится».
Ее руки задрожали так сильно, что она с трудом удержала мышку. Сердце колотилось, вырываясь из грудной клетки, дыхание стало поверхностным, частым. Диккенс вскочил, уперся теплой мордой в ее колени – живой, настоящий якорь в этом внезапном шторме.
– Все… все нормально… – она сглотнула ком в горле, но голос прозвучал чужим, разбитым.
Прошло минут десять, прежде чем дыхание выровнялось, а пальцы перестали дрожать. Лена открыла документ World. Статья о Яне. Она писала быстро, механически, без души – так, как требовал шеф. Но в конце, вопреки всему, добавила две строчки из дневника:
«Иногда боль не кричит. Она молчит. И от этого – еще страшнее».
Сохранила. Выключила ноутбук. За окном уже серело – ночь подходила к концу, но покоя это не приносило. Лена легла, прижав к себе Диккенса, чувствуя его теплое, ровное дыхание.
«Я осталась жить. Но что-то во мне, действительно, умерло», – пронеслось в голове, прежде чем сон, наконец, сжалился над ней.
Глава 11. Расследование
Лена проснулась с ощущением, будто всю ночь бежала по узкому мосту над пропастью. Кошмары не оставили четких образов – только липкий страх, осевший где-то под рёбрами, и тяжесть в висках, будто кто-то сжимал её череп всю ночь. Она провела ладонью по лицу, смахивая невидимые остатки сна, и потянулась к телефону. Шесть утра. Диккенс, почуяв её движение, тут же поднял голову, уши настороженно торчком.
– Всё в порядке, – прошептала она, но собака не купилась на этот голос – хриплый, будто перетёртый песком.
Завтрак прошёл в тишине. Родители ещё спали, и Лена была благодарна за это – ей не хотелось объяснять, почему она ковыряется в тарелке, а не ест, или почему пальцы то и дело подрагивают, когда она подносит кружку ко рту.
В редакцию она приехала раньше всех. Пустой коридор, тиканье часов, скрип её собственных шагов – всё это казалось сейчас удивительно успокаивающим.