Прямой эфир - стр. 10
– Это была любовь с первого взгляда? – доносится издалека, и я изумленно трясу головой: та же студия, яркий свет, замершие на своих местах операторы, один из которых сейчас наверняка брал меня крупным планом...
– Нет, – устало отвечаю, так и не отойдя от нахлынувших на меня воспоминаний. – Лишь первая встреча, которой мы не придали значения.
Филипп опять кивает, при этом состряпав скорбную физиономию, отчего мне хочется с размаху влепить ему оплеуху — с недавних пор не терплю напускного сочувствия и притворных речей. «Тебя бросил муж? Какой подлец!», «Вы были такой замечательной парой, Лизонька!», «Черт бы побрал эту Петрову! Никогда не нравились ее песни!» — одно и то, даже руку они жмут мне одинаково: берут ладошку и жамкают, словно это не пальцы, а коровье вымя... А после принимают его приглашения на совместный ужин, выкладывают фото в соцсети, на каждом из которых льнут к известной поп-исполнительнице...
– Потом вы же наверняка обсуждали, смеялись, вспоминая, как он сбил вас с ног, – не унимается ведущий, жестом прося зал помолчать: машет указательным пальцем, даже не поворачиваясь к ожившей публике, и слегка приоткрывает рот в нетерпении.
– Бывало. Я думаю в каждой паре ведутся такие разговоры, – вымучено улыбаюсь, сглатывая горечь с языка. Теперь мы вряд ли когда-то сумеем выстроить с Игорем спокойный диалог.
– И что говорил ваш супруг? Какое впечатление вы тогда на него произвели?
– Он счел меня сумасшедшей. Такого нелепого свитера он прежде не видел, – я тянусь к стакану воды, заранее приготовленному для меня, и делаю жадный глоток. Смотришь ли ты сейчас, Громов? Упиваешься моей болью?
– А вы? Наверное, любая шестнадцатилетняя девчонка потеряла бы голову, увидев такого красавца, – Смирнов кивает в сторону экрана, где сейчас демонстрируются снимки Игоря тех лет, и я долго не отвожу глаз от лица мужа прежде, чем ответить.
– Нет. Моя голова была на месте. Я толком и не запомнила его лицо. Разве что только глаза. Это ведь жизнь, мы ежедневно кого-то встречаем и вряд ли сумеем вспомнить каждого, с кем перебросились парочкой фраз.
– Тогда, когда же вы влюбились?
– Я? Позже, немного позже. Наверное, в конце декабря. Да, – перебрав события в голове, откидываюсь на спинку, подустав от статичной позы. – Именно тогда мы начали с ним общаться...
3. Глава 2
К концу декабря в моем родном городке улицы уже усыпаны колючей снежной крошкой. До сих пор помню, как ненавидела пробираться по узенькой тропинке, с двух сторон окруженной высокими сугробами, желая сократить путь до школы. Бурчала себе под нос, соскальзывая ботинком с колеи и увязая в холодной вате. Еще и мороз, пробирающий до костей и обязательно обжигающий щеки...
Здесь же передвигаться значительно проще. Ночами снегоуборочная техника избавляется от выпавших осадков, не забывая посыпать солью широкие тротуары, а с детства привыкнув к суровой непогоде, ветра я сношу вполне спокойно. На прошлой недели мы с Таней урвали мне неплохой пуховик, пусть Петрова и уверяла, что он больше подходит восьмикласснице, так что на улице чувствую я себя вполне комфортно. И если за это время когда и мерзла до самых костей, то только сейчас, когда взгромоздившись на широкий подоконник, прижалась спиной к окну.
Свет уже минут двадцать, как приглушили, погрузив длинный коридор рядом с кабинетом информатики в полумрак, студенты в большинстве своем отправились по домам и лишь наша группа все так же продолжает сидеть в учебной аудитории. Нервно грызет ручки, бросая друг другу вопрошающие взгляды о помощи, и усердно имитирует увлеченный учебный процесс. Все, за исключением меня. Поэтому и трясусь в одиночестве, не в силах справиться со слезами, пугая охранника, расположившегося в другом конце коридора своими пусть и приглушенными, но вполне различимыми всхлипами. Плевать, что он сочтет меня размазней, или кто-то из замешкавшихся студентов, проходя мимо, заметит мой распухший нос и покрасневшие глаза... Пусть даже тот, кто торопливо сбегает по лестнице и уже через секунду покажется на горизонте рассмеется над моей истерикой, все одно — хуже уже не будет.