Провинциалы. Книга 3. Гамлетовский вопрос - стр. 16
– Пока, – подчеркнул Кантаров. – Примешь отдел, войдешь в курс, потом поговорим…
Откинулся в кресле, заслонив собой полстены явно маленького для него кабинета (отдельский был все-таки побольше, на три стола) и не скрывая удовлетворения от происшедших перемен.
– Материалы сдавай мне… Зайди к новому шефу, он с тобой собирался пообщаться… С ним уже все обговорено.
Сашка хотел заглянуть к Красавину, но его кабинет был закрыт.
И он, совершенно не настроенный на встречу с новым редактором (все-таки неожиданность), прошел в приемную, где грустная Олечка ответственно и прилежно печатала нечто на гремящей и звенящей машинке, которую слышно было даже в коридоре.
Бодро поздоровался, но она лишь приподняла голову, кивнула в ответ без традиционной улыбки, и Жовнер позавидовал Белоглазову: не всякая подчиненная будет так переживать смену начальства…
Он не мог предположить, что причина печали похожей на отличницу-старшеклассницу секретарши совсем не связана с уходом редактора (который когда-то и принял ее на работу), тем более что Белоглазов ей никогда и не нравился, как и большинство мужчин редакции (как тот же Жовнер, которого она почти и не помнила, так, временами мелькало что-то перед ней), она лишь научилась всем улыбаться и делать вид, что ей очень интересно выслушивать напыщенные монологи воображающих себя умными и талантливыми самцов, на самом деле озабоченных только заглядыванием за вырез ее блузки.
Причина ее нынешнего состояния была в том, что ее послушный до последнего времени ухажер завел себе другую, и теперь она (хотя он ей был совершенно не нужен, так, бойкий, хорошо целовался, в кино водил, симпатичный, подружки завидовали) чувствовала себя обиженной, словно у нее, без ее согласия, забрали еще не совсем разонравившуюся игрушку. Новому редактору, такому же широкому, как большой и шумный Кантаров, только ростом пониже и не столь громогласному она изобразила самую преданную улыбку (хотя Белоглазов и обещал ее забрать к себе поближе, но мало ли как сложится…), но тот никак на нее не отреагировал, только напомнил, что она должна находиться на рабочем месте с девяти до шести…
Лучше, если бы посадили в этот кабинет Красавина, может, тогда она и стала бы отвечать на его ухаживания…
Жовнер постоял, ожидая обычной информации, занят шеф или доступ свободен, но не дождался и толкнул дверь.
…Новый редактор Анатолий Игнатьевич Заворотный сидел за столом и увлеченно доедал лоснящийся золотистый пирожок. Жовнер помедлил, не зная, как лучше поступить, прикрыть дверь или все же войти, но тот приглашающе взмахнул свободной рукой, проглотил последний кусок, обтер пальцы большим клетчатым носовым платком, все так же молча продолжая рукой указывать путь следования вошедшего по кабинету до стула напротив. Наконец, сложив, спрятал платок в карман висящего на спинке кресла пиджака и неожиданно негромким для его комплекции, немного сипловатым голосом произнес, щуря и так не очень большие глаза:
– Если не ошибаюсь, наш собственный корреспондент в автономной области…
– Формально – руководитель литобъединения, – почему-то решил уточнить Сашка.
– Я в курсе, – кивнул тот головой, из-за шевелюры густых черных волос выглядевшей непропорционально крупной даже на этом туловище, – мы с первым секретарем обкома общались…