Размер шрифта
-
+

Прости за любовь - стр. 31

– А я их боюсь, – признаётся Чиж.

– Ещё один. Свободного тоже лютой паникой при виде детей накрывает.

– Ребята, нам нужно поторопиться. Поезд вот-вот будет.

– Ну так погнали.

Суетимся. Подхватываем сумки. Всей толпой движемся к центральным дверям здания вокзала. Там друг за другом проходим через рамку и направляемся к выходу на платформы.

– Как понять, какая у нас?

– Щас объявят.

– Паспорта все взяли? Приготовьте вместе с билетами, – командует матушка.

– Блин-блинский!

Чиж трясущимися руками роется в сумке. Ищет документ, выпотрошив почти всё её содержимое на асфальт.

– Посмотри по карманам, – советую я.

– Точняк! Вот он!

– И эти люди едут покорять Москву, – качает головой батя, забирая Петю у Паши.

– Внимание пассажирам! Скорый поезд Сочи-Москва прибывает на третий путь, – раздаётся из уличного динамика.

– Правильно стоим.

– Номер вагона посмотрите.

– А где смотреть? – хмурится Чиж.

Чувствую, как меня крепко стискивают за ноги.

Сонька.

Дулась на меня весь вечер, но сейчас вцепилась так, словно не хочет отпускать.

– Иди сюда, – присаживаюсь. Потому что поднять её на руки сейчас не смогу из-за проблем с шеей и спиной. – Обижаешься на меня?

– Немножко, – шепчет она в ответ, намертво стиснув вышеупомянутую шею.

– Буду скучать, Джеки Чан.

– Сильнее всего за мной? – губки бантиком целуют мою скулу.

– Само собой, – отклоняюсь назад и вытираю слёзы, которые катятся по раскрасневшимся щекам младшей сестры. – Завязывай сырость разводить. Тебе не идёт.

– Угу.

– Предкам сильно нервы не трепи. Чуток для тонуса. Лады?

– Как получится, – шмыгает носом.

– Сонь…

– Я постараюсь, – вздохнув, выжимает из себя обещание.

Мимо нас проносится гудящий поезд.

– Так какой вагон?

– Девятый.

– Купе?

– Плацкарт.

– Ой олени… – отец в шоке.

– Зато им будет весело. Так, считаем. Это третий.

И снова все на суете. За исключением Паши и Миланы. Эти двое даже на фоне грохота состава умудряются ругаться.

– Харэ уже, Мила.

– Я говорю о том, как рада его отъезду!

– Ты могла бы не повторять это столько раз. Все всё поняли, – мрачно отзывается Горький.

– Наконец-то никто не будет лезть в мою личную жизнь! Буду делать, что хочу! – заявляет она, широко улыбаясь, однако эта её улыбка совсем не вяжется с глубокой грустью, которую транслируют глаза.

– Смотри осторожней. Иногда от этого «хочу» появляются маленькие люди.

– Придурок! – краснея, толкает его в плечо. – Ненавижу тебя!

Паша усмехается, глядя на тормознувший перед нами вагон под номером десять.

– Чтоб ты никогда из Москвы не вернулся!

– Алё, прекрати, – осаживаю, посылая в её сторону осуждающий взгляд.

– Сюда! – зовёт всех Чиж, и мы дружно перемещаемся вправо.

– Стоянка поезда три минуты. Приготовьте паспорта и билеты.

Пока проводник раскладывает лестницу, мы прощаемся.

Обнимаю сестёр. Взъерошиваю кучери ревущего Петьки, испугавшегося поезда. Пожимаю руку отцу.

Долго в глаза друг другу смотрим.

– Дерзай, Абрамов-младший.

С облегчением принимаю его скупое мужское объятие и подбадривающее похлопывание по плечу.

Что ж. Если и злится, решение моё всё равно принял.

– Сынок, – матушка целует меня и ласково гладит по волосам. – Как приедете, сразу позвони. Хорошо?

– Обязательно, мам.

– Иди.

Разумеется, плачет.

– Прости, что не сказал заранее.

Совесть заела. Там за столом мне показалось, что я совершил ошибку, скрыв от родных свои планы на будущее.

Страница 31