Прости за любовь - стр. 30
– Потому что это совсем не те подробности, которыми хочется делиться.
– А где твоя тётка? – интересуется батя, перестраиваясь в левую полосу.
– Тётя Валя – соцработник. Присматривает за пожилыми людьми. В последнее время она стала оставаться на ночь в квартире одной из бабушек. Наверное, чтобы не видеть всего того, что происходит дома.
– Зашибись решение. Получается, забила на племянницу болт.
– Абрамов!
– А чё я не так говорю? Оставила девчонку с этим ублюдком! – отражаю возмущённо.
– Притушись, чего разорался?
– Потому что! Ты, кстати, за пистолет пояснить не хочешь? Откуда он у тебя взялся?
– Был в машине.
– Был в машине? И часто ты возишь с собой оружие? Мать-то в курсе?
– Какого дьявола я должен перед тобой отчитываться? – рявкает он недовольно.
– То есть, по-твоему, вопросов у меня возникать не должно? Охренеть блин!
– Тон смени.
– Не ругайтесь, пожалуйста, – вмешивается в наш острый диалог Илона.
В салоне снова становится тихо, и молчим мы до самого приезда на вокзал.
– Про пистолет никому ни слова, – строго наказывает отец, заглушив двигатель.
– Ну разумеется, – фыркаю я.
– Спасибо, Ян Игоревич. За то, что появились вовремя. И вообще, за то, что приехали с сыном за мной, – благодарит девчонка, после чего вылезает из машины.
– Сумку оставь. Я сам заберу, – оповещаю сердито.
– Хорошо.
Закрывает дверь. Идёт к нашим.
Наблюдаем через лобовое за тем, как ей навстречу движется матушка. Она что-то спрашивает у неё. Обнимает. Уводит к ребятам.
– Поостыл? – ощущаю на себе тяжёлый взгляд родителя.
– Бандитское прошлое. Дурка. Пистолет. Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю.
– Есть вещи, о которых стоит помалкивать. Догоняешь о чём я, Младший?
– Шила в мешке не утаишь.
– Но попытаться-то можно?
– Понятно всё, – закатываю глаза.
– Да ни черта тебе не понятно. Будут свои дети, тогда поговорим, – выходит из тачки.
– Ты хоть надёжно его прячешь? – тоже выбираюсь из салона. – А если Сонька, не дай Бог, найдёт?
– Я, по-твоему, полный имбецил, что ли? – цокает языком, нажимая на кнопку брелока.
Идём по направлению к зданию вокзала.
– Он жив-то хоть? – осведомляюсь, пока есть возможность.
Мы с Вебер вышли из квартиры первыми. Батя – несколько минут спустя.
– К сожалению.
– Ты что-то ему прострелил?
– Нет. Сломал пару костей. Пусть отдохнёт немного на больничной койке.
Киваю.
Таким раскладом я доволен. Этот урод заслужил.
– На девчонку не злись.
– Сам как-нибудь разберусь.
– И вообще, присмотрись к ней, Кучерявый, – заряжает неожиданно.
– Чё? – поворачиваюсь, широко распахнув глаза.
– Чего таращишься? Красивая, неглупая, а главное, была рядом в самый тяжёлый для тебя период. Лично для меня, это – показатель.
– Мы с Илоной просто дружим.
– Дружба между мужчиной и женщиной невозможна, Малой.
– Возможна.
– Спорим, нет? – ухмыляется.
– Ну наконец-то! – матушка спешит к нам. – Мы немножко опаздываем. Всё хорошо?
– Да, родная.
Отец обнимает её и, прижимая к себе, целует в висок.
Подхожу к друзьям.
Горький держит на руках Петю. Полусонный годовалый малец трогает пальчиками разрисованную чернилами кожу шеи.
– Ему тоже не нравятся твои татуировки.
– А по-моему, наоборот.
– Уронишь. Нормально придерживай его за спину, – по обыкновению, ворчит Милана.
– Чушь не неси. Я умею держать детей. Соню сколько нянчил.
Сестра закатывает глаза в свойственной всем Абрамовым манере.