Прости меня, Ксения! О святой блаженной Ксении Петербургской и другие истории - стр. 3
Матушка сварила кофе и принялась потчевать гостя. Погода в тот день была ненастная, и потому я сидел дома и мастерил из деревянной чурки корпус для будущего фрегата. Вдруг до меня донесся голос Ивана Крестьяныча:
– А правда ли, Елизавета Александровна, будто ваш сынок знает латынь?
Матушка замялась. Вроде бы ее покойный муж учил Яшеньку каким-то своим медицинским словам. Но была ли это латынь?..
– А давайте его самого спросим! – предложил Иван Крестьяныч. – А ну-ка, Якоб (он всегда называл меня на немецкий лад – Якобом), поди сюда. Скажи мне, как по-латыни будет «вода»?
– Аква! – ответила.
Надо сказать, что незадолго до смерти отец начал учить меня латинскому языку. И потому я знал кое-какие слова и даже поговорки. Например: veni, vidi, vici — «пришел, увидел, победил».
– Гут! – похвалил меня Иван Крестьяныч. – А как будет масло?
– Oleum! – После этого я решил блеснуть своими знаниями. – А касторка по-латыни – oleum ricini!
– Вот-те на! – восхитился Иван Крестьяныч и даже сдвинул на нос очки в золоченой оправе, словно желая разглядеть меня получше. – Прямо как заправский врач! Да такой знаток латыни просто на вес золота! А мне тут как раз помощник нужен… Вот что, Елизавета Алексеевна, не согласитесь ли вы отдать своего Якоба ко мне в услужение? О жалованье договоримся… Вон какой он у вас толковый! Грех такой дар в землю зарывать! А я его тем временем медицине выучу.
Матушка прослезилась. Ведь предложение Ивана Крестьяныча было как нельзя кстати. Теперь она могла не опасаться за мое будущее. А все потому, что ее покойный супруг догадался выучить меня латыни! И никому – ни матушке, ни мне самому – тогда было невдомек, что Иван Крестьяныч просто пожалел нас… что Господь услышал наши молитвы…
Так началась моя служба у Ивана Крестьяныча, продлившаяся семь лет. В чем она состояла? Я должен был сопровождать своего хозяина, когда его вызывали к больным. А потом доставить им из аптеки господина Зейферта лекарства, выписанные по рецептам Ивана Крестьяныча. При этом я имел возможность наблюдать, как он подолгу, с немецкой пунктуальностью и внимательностью опытного врача, осматривает больных, как беседует с ними, как собирает анамнез. Надо сказать, что Иван Крестьяныч придавал осмотру и расспросам больного крайне важное значение.
– Для врача не может быть слов «мелочь» и «пустяк», – говаривал он. – Врач должен уметь наблюдать и примечать. Невнимательный врач – никудышный врач!
Я уже говорил, что Иван Крестьяныч имел собственную практику. Среди его пациентов были люди разного положения и достатка: от очень состоятельных до бедняков. И вот как-то раз мы с ним отправились к одному больному. Это был человек лет пятидесяти, страдавший ревматизмом. Иван Крестьяныч, как всегда, начал собирать анамнез: давно ли началось заболевание и что послужило его причиной…
– Да я уж шестой год суставами маюсь, – признался больной. – А как заболел? Видите ли, господин доктор, я тогда еще в полиции служил. Как-то раз велело мне начальство проследить за одной женщиной. Ксенией ее зовут. Может, вы о ней и слыхали… Странная женщина, а такие всегда подозрительными кажутся, ведь преступник та еще лиса, что ему стоит дурачком прикинуться, чтобы нас с толку сбить. Вот я за ней и следил, разумеется, тайком: куда она – туда и я за ней. И чем дольше я это делал, тем больше мне казалось, что она не просто так по улицам бродит, а с какой-то целью. Что ж, голубушка, выведу я тебя на чистую воду, непременно выведу!