Проклятие зверя: 3 дочь, 13 невеста - стр. 29

– Ту– ту, – колокольчиком озвучила жест.

А я во все глаза смотрел на странное создание человеческого вида, не ведающее страха, пока не опомнился и в бессилии вскочил на лапы. Она перестала лыбиться, хлопнула недоумённо ресничками. Огромные глаза запрудились слезами.

Не– е– ет, этого мне только не хватало. В сторону шагнул, но несколькими шагами ближе к первому дереву застыл – поляну наполнил детский плач. Пронзительный, громкий и протяжный.

Я прижал уши, чтобы хоть немного заглушить мерзкий звук, ступил прочь, но чем больше отдалялся, тем сильнее в мозг проникало отчаяние мелкой. Душу затопило очередное доселе неизведанное чувство...

Я не знал, что оно значило, но сердцу стало нестерпимо больно.

Сам не понял, как вернулся на полянку, но вместо того, чтобы успокоить, рявкнул:

– Умолкни!

Меня пронизывал этот плач ребёнка, сотнями игл вонзаясь во все внутренности. Это было невыносимо, уж лучше бы настоящая боль... плоти, чем вот такая...

И мелкая умолкла.

Я запоздало понял, что она по– волчьи не понимает.

Или понимает? Прищурился, и только она, стоя на другой стороне полянки, всхлипнула остаточно, проверяя догадку, опять рыкнул:

– Не реви, а то сожру!

Мелкая тотчас поджала губы, понятливо заткнувшись. Тыльной стороной ладошки смахнула слёзы с покрасневших щёк, опять ресничками хзахлопала, с немым укором таращась на меня во все глаза.

Неужто понимала?! Быть того не могло... От безмерного удивления в груди очередной рык родился:

– Молодец, – мысли хаотично метались в башке .

Я уже подумывай уйти, но лапы не повиновались. Мелкая раздражала до невозможности, аж скулы сводило от злости, но при этом не отпускала. Я точно приклеенный продолжал стоять.

– Иди домой! – грозно оскалился, не ведая в отчаянье, что делать и как ее прогнать. Видят боги, я хотел, чтобы это глупое существо ушло!!! НЕМЕДЛЯ!

Но мелкая, как назло, улыбнулась и уверенно зашагала ко мне, будто не прогонял, а наоборот подзывал. А я ведь ни шага к ней не сделал – специально замер на противоположной стороне поляны.

– Не подходи! – зарычал с пущей злобой.

Девочка чуть сбилась с шага:

– А ты со мной поиграешь? – и опять глазищами невероятными меня заворожила. А они были колдовскими, потому что топили своей глубиной, и я, околдованный ими, ждал... Чего? Не знаю, но ждал, даже дыхание затаил. И тогда девочка ко мне с объятиями бросилась. Загребла огромную морду тощими ручонками, прижалась своим носом к моему:

– Ты ведь будешь со мной дружить? – взгляд лучился такой нескрываемой надеждой, что желание ей откусить башку и выпотрошить тельце сменилось растерянностью. Всё что смог, обронил глухо:

– Уходи!

Крепкий хват худеньких ручек ослаб, объятия разомкнулись. Мелкая отступила с несчастным видом, в её волшебных очах померк свет...

Это было ещё хуже, я аж задохнулся болью и диким желанием особо кроваво прервать страдания и мои, и этого существа. В груди лихорадочно грохотало сердце...

Я, как пёс на привязи, ступил за мелкой, печально понурившей голову и уже скрывшейся за деревьями.

***

Вечерело, когда мелкую человечку, уснувшую на мне в позе наездницы, вернул домой.

– Ежели ещё раз недоглядите, перегрызу всё ваше село! – пригрозил обливающейся потом кучке тёток и мужику, бывших на тот момент у невест вместо мамок и надзирателя. Застал их за весельем праздным: пили, жрали, а учёт невестам не вели: проглядели ведь, как одна ушла...