Проклятие Гавайев - стр. 5
Но я-то заметил. И голубоглазая стюардесса тоже! Второй пилот бросил в сторону Аккермана испепеляющий взгляд, при этом его передернуло, явно от отвращения. Прибрав свой спецназовский инструмент, он двинулся к кабине. На полпути к спиралевидной лестнице, которая вела на второй этаж и в кабину пилотов, он задержался возле Аккермана, который остановился рядом со мной, и прошептал ему на ухо:
– Если я тебя, вонючий ублюдок, еще раз поймаю в своем самолете – башку оторву.
Аккерман вежливо кивнул и опустился в кресло – от меня через проход. Я быстро встал и с бритвенными принадлежностями в руке направился к туалету. Закрылся изнутри и, прежде чем заняться собой, поспешил захлопнуть крышку унитаза.
Есть только один способ, которым человек может выкрасить в голубое свою руку, находясь в семьсот сорок седьмом «боинге», летящем над Тихим океаном на высоте тридцать восемь тысяч футов. Но этот способ столь экзотичен и используется так редко, что даже самые опытные пассажиры вряд ли когда сталкивались с подобными случаями. Те же немногие, кто понимает, что тут к чему, вряд ли горят желанием поговорить об этом.
Мощный дезинфицирующий раствор, которым оснащает свои смывные туалеты большинство авиакомпаний и который известен под названием «Деджерм», имеет ярко-голубой цвет. Единственный случай, когда я видел человека с голубой рукой, выходящего из самолетного сортира, произошел на утомительно долгом рейсе Лондон – Заир, которым я летел на бой Мохаммеда Али и Джорджа Формана. Английский корреспондент компании «Рейтер» пошел в туалет и каким-то образом умудрился утопить в глубинах унитаза свой единственный ключ от рейтеровского телекса, который ждал его в Киншасе. Корреспондент выбрался из сортира через тридцать минут и весь оставшийся путь до Заира наслаждался одиночеством – все места вокруг него опустели.
Было около полуночи, когда я вышел из туалета и вернулся на свое место, чтобы забрать материалы, с которыми собирался поработать. Верхний свет был погашен, и остальные пассажиры мирно спали. Пора было отправляться наверх, в гостиную на втором этаже. Марафон Гонолулу будет только частью моей истории. Остальное я отдам самим Гавайям, хотя о них-то у меня раньше не было повода ни думать, ни писать. В сумке у меня побулькивала добрая кварта «Дикой индейки» – отличный бурбон! Наверху, в баре, наверняка полно льда, и народу – никого!
Но не в этот раз. Когда я поднялся наверх по спиральной лестнице, то на одной из кушеток возле бара увидел своего спутника, мистера Аккермана, – тот мирно спал. Когда я проходил мимо, направляясь к дальнему столику, он проснулся, и, как мне показалось, по его усталой заспанной физиономии скользнула улыбка. Он меня узнал.
Я мимоходом кивнул:
– Надеюсь, вы нашли то, что искали.
Аккерман глянул в мою сторону.
– О да! – отозвался он. – Конечно, нашел.
К этому моменту, удалившись от него шагов на десять, я уже раскладывал свои бумаги и книги на большом карточном столе. Что бы он там ни искал в унитазе, мне было абсолютно наплевать. У него были свои проблемы, у меня свои. Жаль, конечно, что он тут устроился на ночь – я-то надеялся, что гостиная будет полностью в моем распоряжении. Но видно, это место для Аккермана было единственным убежищем, здесь он никому не причинял беспокойства. Придется мне разделить его компанию на некоторое время, так что нужно потерпеть.