Прохвост - стр. 8
Для игрушек он выделил целую стену. Лиза снисходительно смотрела на эту причуду, лишь изредка отпуская язвительные комментарии, но всегда останавливаясь у той границы, за которой начиналась открытая насмешка. Артём замечал, как трудно ей иногда сдержаться от того, чтобы высказать своё мнение, и мысленно благодарил её за эту сдержанность, при этом умудряясь обижаться на неё за непонимание. Полки для игрушек он купил сам и самостоятельно установил. Для него, человека, который зарабатывал деньги головой и не очень хорошо управлялся со своими руками, это был практически подвиг. Он зарылся в инструкциях, набрал инструмента и на два дня забросил всё: творчество, семью, дела. Выходил из комнаты лишь для того, чтобы поесть и поспать. Лиза несколько раз подходила, пытаясь предложить помощь сборщиков, но Артём лишь отрицательно мотал головой, не дослушивая жену.
В конце концов, к вечеру второго дня мучений он вышел из своей комнаты, уставший, но счастливый, – дело было сделано. Стеллаж стоял на своём месте, а все игрушки оказались расставлены с педантичностью, совершенно чуждой Артёму.
У противоположной от огромного стеллажа стены разместился небольшой стол. Лиза мечтала поставить здесь массивный письменный стол из красного дерева со старомодной тяжеловесной настольной лампой и громоздким органайзером всё из того же красного дерева, но Артём мягко, но непреклонно, остудил пыл жены и вместо всего этого великолепия купил недорогой стол в «Икее», там же прихватил небольшую лампу и простенькое офисное кресло, а от органайзера отказался вовсе – его старый лаптоп позволял вместо целой кипы канцелярских мелочей иметь лишь шариковую ручку, которая, к тому же, постоянно куда-то терялась, а позже находилась в самых неожиданных местах. Рядом со столом приютился небольшой книжный шкаф. Он разительно отличался от того, дорогого и тяжёлого в гостиной комнате, простотой и неприглядностью потрёпанных обложек книг.
Непосредственно возле стеллажа с игрушками стояло ещё одно кресло, на этот раз мягкое, с дутыми подлокотниками и спинкой. Благородная коричневая кожа позволяла этому креслу ощущать себя патрицием среди остальной плебейской мебели. Рядом с креслом расположился стеклянный, на металлических ножках, журнальный столик, разукрашенный коричневыми кольцами следов от чайных кружек.
Сюда, к креслу, и направился Артём, когда проводил жену и тестя, но прежде завернул на кухню: прихватил небольшое ведёрко со льдом и достал с верхней полочки своего книжного шкафа початую бутылку виски и бокал.
Кресло охотно приняло его в свои объятья. Артём нагнулся к столику, нацедил в бокал виски и бросил три кубика льда, прихватил «Молодых львов» и вновь откинулся в кресле, предвкушая предстоящие тихие пару часов чтения. Получалось так, что Святослав, выстрелив себе в голову, почти в точности исполнил мечту, которая одолевала Артёма в ресторане: виски, лёд, Ирвин Шоу. Разве что с «Кока-колой» вышла промашка – Артём не хотел вуалировать горький привкус своего горя.
Артём водил пальцем по строчкам, но проклятые мысли не хотели сосредотачиваться на приключениях Христиана Дистля, постоянно возвращаясь к выстрелу, раздавшемуся в ресторане несколько часов назад. Наконец, он отложил книгу и залпом выпил содержимое бокала. Обжигающе-холодный виски опалил горло и приятным теплом растёкся внутри. Кто-то набросил на его мысли покрывало, но не то, чтобы спрятал, а так – слегка прикрыл. Отставив бокал, Артём встал. Бесцельно походив по комнате, он приблизился к стеллажу, где расположились игрушки, и оглядел своё имущество.