Прохвост - стр. 10
Бой начался с танковой атаки. Немецкие, итальянские и русские танки вперемежку двигались по полу, который в глазах Артёма уже выглядел полем боя. Немногочисленная пехота сновала тут и там, но существенного вклада в бой не вносила. Вот подорвался танк, и к нему уже ползёт солдат в красной форме, чтобы добить выживший экипаж. Но меткий выстрел от спрятавшегося за книгой «зелёного» противника останавливает его. А вот Т-34 пробивает жиденькую броню «Панцера», но тут же сам сражён выстрелом из «Фердинанда».
Когда все танки были подбиты, в бой рванула пехота и мотострелковые войска. Постепенно пол в центре комнаты Артёма превращался в игрушечное кладбище пластмассовой техники и пластилиновых людей. Поначалу «красные» побеждали, но внезапно появившаяся артиллерия «зелёных» перевесила чашу весов в другую сторону. В середине поля боя, среди пластилиновых мертвецов, стоял странный обелиск: прозрачный, со светло-коричневой жидкостью внутри, в которой виднелся почти полностью растаявший кусок льда. Время от времени обелиск исчезал, чтобы потом появиться вновь, с каждым разом всё более и более пустым.
Бой остался за «зелёной» армией. Правда победителями можно было назвать всего лишь десяток рядовых, одного офицера и, естественно, главнокомандующего «зелёных». «Красный» же главком был взят в плен. Артём сидел, мерно покачиваясь, словно под ним был не пол, а дно лодки, которую кидает волнами из стороны в сторону. Он построил перед собой оставшихся воинов и заплетающимся голосом поблагодарил их за службу. Устно раздав ордена и медали, он собирался уже убрать всё на свои места на полках, но внезапно схватил лежащий рядом перевёрнутый «КВ-1» и со всего размаху бросил об стену. Танк ударился на несколько сантиметров ниже маленького оконца, за которым уже виднелось светлеющее утреннее небо. Звук удара оказался не громким и не впечатляющим, поэтому Артём, отхлебнув виски, послал вдогонку «Климу Ворошилову» бокал. Вот теперь звук был более чётким и внятным, словно выстрел из пистолета Макарова. На раненной стене образовалось мокрое пятно крови, состоящей из виски и воды, а внизу, на полу, лежал причудливый салат из пластмассовых обломков танка, осколков стекла и маленьких лужиц скотча.
– Осталось от тебя, Климушка, лишь мокрое место, – проговорил он заплетающимся языком и расхохотался. Он смеялся громко и истерично, на грани слёз, не понимая, зачем это делает, и вскоре уже даже не мог разобрать, смеётся ли он, или, действительно, плачет.
Когда робкие лучики раннего летнего солнца, ещё не жаркого, но уже готовящегося к дневной изнуряющей жаре, проникли в маленькое оконце комнаты, осветив кусок стены напротив, Артём спал, свернувшись калачиком на полу. Вокруг него раскинулось остывающее поле брани, с мёртвыми лилипутами, поубивавшими друг друга по указке пьяного Гулливера.
Глава 3
Артём всегда старался избежать похорон, но проводить Святослава он был обязан. Лиза ни разу не заговорила о смерти Славы, и Артём был ей благодарен за это. Он пытался понять, делала ли она это из врождённого умения молчать в тех местах, где необходимо молчать, либо из собственного нежелания обсуждать тему публичного самоубийства, но так и не сделал для себя окончательного вывода. Да и не всё ли равно, какова причина её такта? Главное, что этот разговор не состоялся. И решение – идти или не идти на похороны, она оставила ему.