Прогулка по садам Хорса - стр. 20

– Мы с тобой ещё до конца не разобрались, – строго осадил его солдатик.

– Да замолчи уже, – перебил его посмелевший писатель. – Кончилось ваше большинство.

– А ты чего свои уши как у пенса растопырил?! – вставал и отряхивался землепашец. – Шпионишь, собака сутулая?

– Точно! – хваталась Сдобушка за своё боевое коромысло. – Он своими локаторами ведёт запись наших разговоров, дабы затем выложить их на исповеди да тем заработать себе причастие.

– Ребята, вы чего?! – пятился бакалейщик. – Ребята, честное слово, я с вами! Я ведь это по инерции к попу приложился. По-другому нас не учили.

– Будь проклят тот день, когда твой отец расслабился в твоей матери, – злобно прорычал землепашец. – Захлопни свои заражённые кривдой уста, иначе я за себя не ручаюсь.

– Солдатик, ну хоть ты скажи ему, – молил бакалейщик. – Мы ведь с тобой и Крым, и Рым прошли вместе, подчас из одной миски щи хлебали… На одних только перевалках Ветринских не одну собаку съели, чего уж об остальном гутарить…

– То было вынужденное совместное пребывание, – загадочно промычал солдатик. – Дело прошлое, а ты мне тоже никогда не нравился.

– Разрешите, я ему врежу? – рвалась в бой Сдобушка. – Моментально тогда очнётся и всё расскажет.

– Это завсегда успеется! Не торопись! – остановил Сдобушку крестьянин. – Да и метод не наш. Попробуем его интеллектом разговорить, быть может, и перековать удастся.

* * *

– Один философ как-то сказал: «Если человек живёт для себя, он не нулю равен, он отрицательная личность». Понимаешь, куда я клоню? – говорил крестьянин бакалейщику на биваке. – Цель твоих хозяев, прежде всего в объединении двух пустынь. Первой, той, какая образовывается в душах людей и второй, песчаной, в которую они хотят превратить планету при помощи техногенной цивилизации. Тебе оно надо? Вот лично тебе, что с того? Неужели так приятно шарахаться бухим по барханам в пятидесятиградусную жару, да к тому же самому являться пустым и мёртвым внутри?..

– Я как-то об этом не задумывался, – прозвенел в ответ купец, а сам для отвода глаз пустил скупую слезу.

– Вот те раз! О чём же ты мил человек, целыми днями тогда задумывался? – удивлялся землепашец.

– Исключительно о себе любимом, да об том, как ближнего повыгодней надуть, – грустно отвечал пузатый ушастик.

– Очень нехорошо! – осудительно покачал головой землепашец. – Очень!

– Какой-то ты не совсем обычный крестьянин, – задумчиво шевелил скулами солдатик. – Уж больно премудрый для простолюдина…

– Правильно подметил, – соглашался крестьянин. – Потому как в первую очередь я есть самый настоящий аристократ и только во вторую – оратай. А кто такой у нас настоящий аристократ? Арий сто крат! То есть человек самых высоких моральных качеств. Это уже потом так стали именоваться рабы по духу, но знать по происхождению. Изначально смысл слова был именно таким. А крестьянин пошло от слова христианин, а значит, ко мне никакого отношения данное обзывательство не имеет.

– Тогда всё ясно, – ничуть не удивился солдатик. – Дело в другом. Посмотри внимательно на этого ободранного дрища и ответь: кто он, по-твоему?

– На первый взгляд этот добрый самаритянин – хворый иждивенец, быть может, книжный червь или мыслитель какой… Мускулатура уж больно у него не развита. Прямо как у невесты молодой, – внимательно осмотрев писателя, выдал «крестьянин».