Призраки Москвы. Тени Петербурга - стр. 37

– Ой, это из газеты, – Анна нахмурилась

– Парень тоже так решил, – продолжил Михаил, – и чтобы успокоить, сказал тому сударю, что вы у нас, репортаж о жизни цыган пишете. И ведь не соврал, шельмец! Вы, и правда, у нас!

– Я две ночи дома не была, а под утро с цыганами вернусь. Что люди подумают? – Анна вздохнула.

– Я вашего редактора знаю, – успокаивающе махнул рукой Михаил. – Мы у Павла Михайловича не так давно в доме играли – музыкальный вечер был. Очень душевный человек, умный. Да и память у него хорошая – если надо, передам привет и замолвлю словечко.

Фёдор сидел на мешке, протянув к костру уставшие ноги. Михаил подошел и протянул Анне пальто, а Фёдору старую шинель.

– Накиньте, вечера уже холодные, а нам тут до утра быть. Ночью мы лошадей через поле не поведем.

Он сел между ними и протянул Фёдору фляжку с коньяком.

– Ну, рассказывай, где пропадал, да так, что тебя даже Евдокия найти не смогла.

– Где был, рассказать не могу, не моя это тайна, а вот что было перед этим – есть история. Она и вам интересна будет.

– Понимаю, вы, ведуны, мешкаро, про свои дела всегда только полслова говорите.

– Мы рядом с Арбатом были, когда на нас навья напала.

– Умертвие? В самой Москве? – Михаил оторопел, взял из рук Фёдора фляжку, сделал глоток и, не глядя, протянул Анне. Та настороженно приняла.

– Оно самое. И я смог узнать, что вызвал ее уже известный нам Марко.

– Ты погоди пока про него. Старики говорили, что навьи это не просто мертвяки, это память о боли. Или о зле. Страшное дело, если эта тварь по Москве бродит.

– Уже не бродит, – Фёдор усмехнулся.

– Силен, – Михаил посмотрел на него с уважением. – Значит, говоришь, колдун тот, что Маришку привораживал, еще и такой чернью занимается?

– Выходит так. Правда, я не уверен, что он специально ее вызывал.

Михаил покачал головой, потянулся к огню, подбросил ветку. Пламя треснуло и снова затихло.

– Ага. Сделать хотел козу, а получил грозу, – пробормотал он. – Только то, что он там хотел – это уже никого волновать не будет, если от молнии дом сгорит.

Фёдор не ответил. Он смотрел в огонь, будто что-то еще видел в танце языков пламени – не прошлое, не будущее, просто что-то за гранью слов.

Анна устроилась поудобнее, закутавшись в пальто. Ее глаза уже слипались, но сознание еще цеплялось за последние фразы. Посидели так еще немного, не двигаясь и не нарушая тишины. Потом Михаил встал, потянулся неторопливо.

– Пора, – сказал он. – Ночь долгая, а под утро холод сильнее. Пойдем, устрою вас.

Костер потрескивал, будто хотел что-то сказать, но они уже уходили, унося с собой тепло, тревогу и ту тень, что осталась между словами.

Марко сидел в своем кабинете, в небольшой квартире, которую он снимал на Поварской. Одетый в домашний халат, он, обложившись книгами и блокнотами, что-то выписывал в большую тетрадь.

– Хозяин в поисках ответов? – раздался в его голове насмешливый голос Тарнуса.

Марко поморщился и сказал вслух:

– Такой способ контакта меня отвлекает. Ты же достаточно силен, чтобы твой голос я мог слышать физически, а не только через канал в моем ментальном теле.

– Это меня сильно утомляет, – раздался ворчливый голос уже из кресла рядом со столом Марко. – Я еще понимаю – во время сеанса, когда нужно впечатлить людишек, но тут… Это больше потворство твоим капризам, Марко, чем необходимость.