Призраки Москвы. Тени Петербурга - стр. 26
– О как! – пробормотал он и стал что-то выглядывать у себя под ногами. Наконец показал рукой: – Видишь? Что-то чертили прямо на дорожке, видимо, палкой. И свечи темные… Что за ритуал?
– Ты знаешь, что это? – Анна выглядела собранной, но не испуганной.
– Похоже на какое-то действие призыва, странное… и непонятно кому это надо было делать рядом с проходом в Затишье. – Он выпрямился и посмотрел на Честера. – Спасибо дружище, отпускаю. Я все увидел.
– Хорошо, – сказала Анна, достала из кармана полицейский свисток и громко свистнула.
– Стой! – Фёдор подскочил к ней и замер с протянутыми руками. – Нельзя свистеть рядом с мертвыми, – прошипел он, сдерживая внезапную вспышку злости. – Если тут навьи рядом, это их привлечет… – он осекся, прислушиваясь к своим ощущениям, и закончил уже спокойным голосом: – … и принудит к атаке.
Он сделал шаг от фонтана. Анна посмотрела в сторону калитки и увидела, как рядом с телом художника из-под земли начинает подниматься призрачная фигура, сотканная из клубящегося мрака.
– Там что-то темное… движется, – девушка показала дрогнувшей рукой.
– Закрой глаза! Живо! – приказал Фёдор. Он резко дернул Анну за руку и поставил за своей спиной. – Что бы ни случилось – не открывай!
Анна прижалась лбом к его спине:
– А ты? – шепнула она почти неслышно.
– Это на меня не подействует. Я заговоренный, – сказал он, не вдаваясь в объяснения.
Навья приближалась, двигаясь рвано, будто кто-то дергал ее за нити. Фёдор выставил вперед левую руку – плетеный шнур оберега на запястье потяжелел и начал пульсировать. Не отрывая взгляда от темной тени, он нашарил правой рукой в нагрудном кармане очки и надел их. Теперь он видел навью четко: темная фигура женщины, вытянувшая вперед костлявые руки. Также он увидел, как от оберега исходит поток света, заканчиваясь стеной в шаге перед ним. Как только пальцы призрака дотронулись до стены, навья, зашипев, отдернула руки, будто коснувшись раскаленного металла.
Фёдор медленно провел открытой правой ладонью, очерчивая полукруг, и веско произнес на древнерусском языке:
– Да отверзися межа жива и да буде путь меж светом и тьмою, и да не будет возбрания.1
Окружающие деревья покрылись белесым маревом, и от земли начал подниматься туман. Он был белым с едва заметным зеленоватым оттенком. Туман заполнил чашу фонтана за их спинами и, медленное поднимаясь, стал переливаться через край.
– Кто грядеши?2 – раздался позади них низкий голос.
Фёдор кинул быстрый взгляд через плечо и начал отступать к фонтану, придерживая Анну правой рукой.
– Смертна нам беда. Молим сквозь путь пущати3, – с почтением произнес он.
Навья зашипела.
В этот момент в распахнутую калитку вбежал городовой – тот самый, что еще на Арбате обратил на них внимание и с тех пор шел на расстоянии. Услышав свист, он поспешил к саду, а теперь же, увидев лежащего перед ним мертвого художника и перепуганную парочку у фонтана, резко остановился. Труп, люди, пятящиеся от него, – все ясно. Левой рукой он сунул в рот свисток, а правой – почти машинально – потянулся к кобуре.
Навья, раскачивающаяся у границы света, дернулась на звук трели, как на зов, развернулась и рванулась вперед – прямо в сторону городового.
– Нет… – прошептал Фёдор. Он быстро поднес пальцы к губам, сложил их в кольцо и оглушительно свистнул ей в спину.