Призраки Москвы. Тени Петербурга - стр. 24
– Значит, дело верное будет! – обрадовался Михаил.
– Нет, баро. Я более чем уверена, что сейчас Семенов уже сидит с адвокатом. А на суде, если дойдет, его слуги и приживалки совсем другие сказки рассказывать начнут. Кстати, и вам адвокат потребуется. Могу порекомендовать хорошего. В итоге будет у нас ситуация, когда слово одного против слова другого.
– Слово цыганское всегда крепкое! – воскликнул барон.
– Не все так считают, – парировала Евдокия. – И сдается мне, что ваши адвокаты смогут договориться.
– О чем?
– О взаимном снятии обвинений. Ожерелье вернете – и не будете обвинять Семенова в похищении. По факту же Маришка сама пришла, сама ушла, и никакого насилия над ней не было. А магию к делу не подошьешь.
– Что?! – взревел Михаил. – Он у меня дочь похитил, а вы говорите так, что я его еще и простить должен?!
– О прощении я не говорила. – Евдокия успокаивающе подняла руку. – Давайте вспомним, с чем вы к нам пришли и что мы сделали. Дочь вашу я нашла, одержимость с нее Фёдор снял. Маришка сейчас с вами. Наша работа сделана. Вы что хотите, чтобы я теперь в судебные дела еще вмешивалась или в магические войны? Нет. Наказаниями обидчиков и прочей черной магией я не занимаюсь.
– Я справедливости хочу!
– Я вас понимаю и всем сердцем сочувствую, – тихо сказала Евдокия. – Только справедливость бывает разной. Есть та, что ведет к миру, и она в руках Бога. А есть другая – та, что приносит только новую боль. Ты сейчас кипишь, баро. Но подумай: ты хочешь мести или чтобы дочка твоя была счастлива, без шлейфа скандалов и тени прошлого?
Михаил шумно выдохнул и опустился обратно на стул. Его руки дрожали, пальцы сжались в кулаки, но он ничего не сказал.
Фёдор посмотрел на него и спросил:
– Сколько лет Маришке? Я, признаться, думал, она старше.
– Восемнадцать, – буркнул барон.
Фёдор неодобрительно дернул головой:
– Завтра я проведу диагностику. Надо убедиться, что на ней не осталось следа порчи. С этой целью… я бы к вам напросился в гости.
– Буду рад видеть, – кивнул Михаил, выпрямляясь.
Фёдор перевел взгляд на бабушку:
– У Бога нет других рук, кроме наших. Можно же привлечь внимание Высших к тому, что произошло. Ты ведь сама учила, как это делается. Я хочу попробовать помочь.
– Осторожней, Федя, – мягко сказала Евдокия. – В праведном гневе легко черту перейти. И стать таким же, как те, кого ты хочешь обличить.
– Я знаю, – тихо сказал он.
Чай остывал в чашках, самовар мирно посапывал в наступившей тишине. Анна листала блокнот, Михаил глядел в одну точку, будто все еще борясь с самим собой.
Евдокия поставила чашку, пригладила платок у виска и перевела разговор на другую тему:
– Ну а вы, – посмотрела она на внука, – чем вчера еще успели отличиться?
Фёдор усмехнулся краем губ:
– У нас свои приключения были.
Он отставил в сторону чашку с чаем и подробно рассказал о предыдущем вечере.
По окончании его рассказа Евдокия восхищенно покачала головой:
– Удивили вы меня, Анна. А ведь по первому взгляду и не подумаешь, что на такое способны.
Анна смущенно повела плечами:
– Да они и ко мне руки тянуть вздумали, а я, в отличие от дедушки Гиляя, с палкой не хожу, потому и приходится револьвер носить.
– Спасибо, Анна Петровна, – Евдокия поклонилась, потом немного помолчала. – И ты, Фёдор, говоришь, слышал, как его окликнули…