Привет, соседка! - стр. 5
Рядом с хлюпающей носом Пинкодиком стоят двое полицейских. Оба светят фонариками мне в шары, ослепляя, но давая разглядеть дубинки в их руках.
— Так-так-так. Что у нас тут? — Тот, что обращался ко мне, освещает могилу за моей спиной. — О, вандализм? Круто! По двести сорок четвертой статье пойдете, — подмигивает мне, открывая калитку и приглашающе указывая на мигающую фарами патрульную тачку за оградой кладбища. — Прокатимся?
Зашибись наворожили…
Всегда в откиде от ее артистизма. Плечики трясутся, слезки градом, пальцами тающие свечки теребит, всхлипывает сопливо. Сейчас точно что-то выдаст. Я даже расслабляться начинаю в предвкушении, что нас вот-вот отпустят. А она глазками хлопает и губешками лопочет:
— Дяденьки, отпустите меня. Я этого дикаря знать не знаю.
Я вот тоже не знаю… что меня повергает в больший шок — «дяденьки» голосом школьницы, «дикарь» или ее заявление.
— Я просто мимо проходила. Я в кафе у загородного поста ГАИ работаю, — брешет так уверенно, что и я уши развешиваю. — Задержалась. Опоздала на маршрутку. Пришлось пешком идти. Решила срезать через кладбище. А тут такое… — протяжно вздыхает, показывая им свечки, а другой рукой свои фотки в заднем кармане джинсов прячет. — Представить боюсь, чем он тут занимался. Хорошо, что вы появились…
— В участке разберемся, кто чем тут занимался. Ваши слова, барышня, тоже проверим.
Она опять в вой. Вечно все самому расхлебывать приходится!
— Э, а че это там светится? — хмурюсь, всмотревшись в темноту за ментами.
Пока эти лопухи башнями вертят, выскакиваю из оградки, хватаю Пинкодика за руку и пулей в тень надгробий. Вроде с виду суровые «дяденьки», а зассали ночью посреди кладбища.
— Блин, Барс, помедленней, — пищит эта дура, выдавая нас.
Поправившие челюсти «дяденьки» уже мчатся за нами, блуждая по крестам и камню лучами фонариков.
— Вон они! Я их вижу! Сюда!
— Назови мне хоть одну причину, почему я не должен бросить им тебя на съедение? — глухо рявкаю этой кудеснице любви, замерев за широким надгробием. Дергаю ее на себя, чтобы своей розовой соображалкой не светила.
— Брось. И я сдам им не только имя моего подельника, но и его точный адрес. Даже ключ от домофона дам!
— Поганка! Не могла сказать, что мы приперлись цветочки на могилке посадить?
— А семена и воду дома забыли?
— Твою ж мать! — выдыхаю, затылком прижавшись к холодному камню. — Ты меня с ума сведешь.
— Они идут! — Она соскакивает с места и бросается вперед, не глядя под ноги.
Секунды не проходит, как с воплем пропадает из вида.
— Эй, Пинкодик? — окликаю ее, озираясь по сторонам.
— Бли-и-ин, — стонет она откуда-то снизу. — Ба-а-арс, я в яму упала.
Включаю фонарик на своем смартфоне и освещаю свежевыкопанную могилу, на дне которой потирает локоть моя чумазая горе-подружка. Пытаюсь сохранить серьезность и даже посочувствовать ей, но вместо этого начинаю ржать.
— После такого Цукерман просто обязан жениться на тебе, — выдавливаю сквозь смех, наплевав, что запыхавшиеся менты уже выстроились рядом и фонариками светят вниз.
— Кончай зубы сушить! Вытащи меня отсюда!
— Погоди, — продолжаю напрягать челюсти, — только сфоткаю. Улыбнись хоть.
Вместо улыбки получаю выставленный вверх средний палец. Но и так сойдет.
— Тут так-то холодно!
— Дяденьки, поможете? — прыскаю, взглянув на мрачных ментов.