Приступаю к задержанию - стр. 6

Ничего Друянов с собой сделать не может. Подвергает сомнению слова и поступки окружающих.

Шахов – спортивный работник. Вчера в Москве был большой футбол. А он даже результатом не поинтересовался. И лексикон не тот. Спортсмены – те с утра до вечера: координация, реакция, федерация. И гимнастику их палкой не заставишь делать. Все равно что кормить ребенка манной кашей. Только и остается, что физиономия да сила. Тянет его, Друянова, к сильным людям.

Друянов попытался переключиться на деловые размышления, но в голову упрямо лез вчерашний мизер, который нахально сыграл Шахов.

Друянов поплыл к берегу. Потом он обедал, отдыхал, а часов в восемь вышел на улицу, погулять около гостиницы. Где-то рядом звенела гитара, и глухой голос пел что-то сентиментальное.

Друянов обогнул клумбу. На лавочке, за акациями, в окружении бронзовой молодежи сидел Шахов. Чуть склонив голову, как бы прислушиваясь к инструменту, он перебирал струны гитары.

Друянов подошел ближе и молча встал за спиной Шахова. Тот перестал петь и вынул из кармана папиросу. Сразу две зажигалки подставили Шахову свои услужливые языки. Он затянулся и оглядел ребят.

– Вот так, синьоры, простенько, но со вкусом, – сказал он.

Окружающие одобрительно зашумели. Круглолицая девушка с выгоревшей челкой и облупившимся носом смотрела на Шахова как завороженная.

– Ну что-нибудь еще, ну последнюю, – просила она.

Другие девчонки шушукались, то и дело поглядывая на Шахова. Мужская половина сдержанно молчала, давая понять, что каждый член их клана обладает полным суверенитетом.

Шахов перебросил папиросу из угла в угол рта и опять наклонился к гитаре.

– «На бульваре Гоголя опадают клены…» – начал было он, но вдруг выпрямился и отдал гитару белобрысому соседу. – На сегодня все. Видите, меня ждут. Я должен этому человеку, – сказал он, показывая на Друянова, – энную сумму денег. Так что извините.

Шахов встал, взял Друянова под руку, и они пошли к гостинице.

– Александр Викентьевич, – Шахов прижал локоть собеседника и заглянул ему в лицо, – когда приговор приведете в исполнение? Я имею в виду снятие шкур?

– Это барахло можете оставить себе. Никакой ценности они не представляют. Но с деньгами у вас будет плохо.

– Тем более, – заразительно рассмеялся Шахов.

Друянов еще вчера обратил внимание на это «тем более», произносимое Шаховым часто невпопад.

– Где же наши братья-разбойники? – спросил Шахов, входя в холл гостиницы. – Проверим сначала ресторан. Заодно и перекусим перед боем.

Шахов широко распахнул перед Друяновым массивную дверь.

В накуренном пьяном зале гремела музыка, официанты напоминали марафонцев на финише, а танцующие пары могли быть прекрасной иллюстрацией к диссертации на тему «Последний день Помпеи». Но и по этому залу Шахов шел легко, как по пустынной аллее, и Друянов старался держаться за его широкой спиной.

У одного из столов разгорался скандал. Буянил Казаков, защищая два свободных места.

– Брек, – сказал Шахов, вставая между Казаковым и его оппонентами и вынимая из их рук уже потерянные было для компании стулья.

– Садитесь, Александр Викентьевич. Я же говорил, что друзья ждут нас, – Шахов поставил Друянову стул.

Казаков, увидев в Шахове человека, руками которого можно одержать быструю и красивую победу, сделал шаг вперед.