Предатели - стр. 28
Но я почему-то продолжаю подыгрывать мальчишке.
Может, чтобы потом, когда Островский придет исполнять «супружеский долг», я нашла отдушину хотя бы в осознании того, что в этой постели грязно и грубо поимели не только меня, но и его самого.
— Не уверена, что ты в курсе, но тоже не красавец, - огрызаюсь в ответ на его обзывательства.
— Мужчина и не должен быть красивым, - не прошибить его. – Достаточно харизмы и энергетики. Женщины липнут не к красавчикам, это распространенное заблуждение. Женщин привлекает придурь. В любом ее виде. Поэтому многие известные маньяки пользовались большой популярностью у противоположного пола.
Даже не хочу спрашивать, откуда в его голове весь этот мусор.
— Рэйн… Почему тебя так зовут?
Впервые за время нашего общения, я замечаю на лице рыжего что-то вроде тени раздражения. Как будто пятью словами всколыхнула что-то очень личное, недоступное для всего мира, но внезапно выплывшее на поверхность.
— Вообще-то я Роман, - скалится он, пытаясь скрыть этот приступ, но я все равно уже видела все, что нужно. – Мать… Она так придумала. Сказала, что в честь строки какой-то очень грустной песни.
— И где она теперь?
Рэйн очень резко отставляет в сторону поднос.
Чашка вот-вот опрокинется.
Мне приходится подскочить ближе, чтобы успеть ее схватить, и в этот момент мальчишка хватает меня за запястье.
Чашка падает, остатки чая растекаются по деревянному подносу и красивому белому полотенцу для рук.
Одним рывком Рэйн втягивает меня в постель.
Я падаю прямо на него, хоть стараюсь, насколько это возможно отстраниться и удержать вес на одной руке.
Его губы снова слишком близко.
Рядом, как тогда, в ночь перед свадьбой.
На них еще есть следы ударов, в левом нижнем уголке – зажившая, но еще хорошо видимая царапина.
Рыжая челка даже в таком положении все равно прикрывает глаза, и голубой лед выглядывает из-за рваных клиньев, словно страшное проклятие. Хочется произнести волшебное слово и исчезнуть, оказаться максимально далеко от этого Дьявола, чтобы не чувствовать… то, чего я чувствовать не должна.
— Хочешь узнать маленькие грязные тайны семейки уродов, да, страшилка? – Рэйн зло скалит зубы, становясь похожим на дикую собаку, готовую разожрать любого даже просто за взгляд в сторону ее кости. – Хочешь покопаться во всем этом дерьме?
— Отпусти меня, - пытаюсь вырваться я.
Он не огромный широкоплечий качок.
Он даже не выглядит здоровым и крепким.
Скорее жилистым, выточенным словно из кости.
Но когда Рэйн в одно движение переворачивается, подминая меня под себя и молниеносно фиксируя мои руки на подушках, я понимаю, что ни за что не вырвусь. И что даже если заору и в комнату ворвутся охранники Островского, они оторвут от меня мальчишку только если вырубят его парой тяжелых ударов.
— Ну как, страшилка. – Рыжий Дьявол наклоняется к моему лицу, тянет носом запах под ухом. – Уверена, что хочешь, чтобы я тебя отпустил, или, может, займемся чем-нибудь более интересным?
— Больной, - отворачиваюсь от него, но понимаю, что только ухудшаю ситуацию, потому что теперь он дышит мне в шею.
Кончики волос щекочут кожу, хоть по ощущениям это больше похоже на резку ножом.
Вздрагиваю от каждого касания.
— Ты всегда можешь закричать, страшилка. – Рэйн нарочно говорит это, проверят, на что я готова. Не трудно догадаться, даже если бы он старался спрятать замыслы. А он их наоборот выпячивает. – Позвать охрану. Сюда прибегут дуболомы Урфина Джуса и, скорее всего, вышибут мне мозги. А ты станешь героиней. Наверное. Но ненадолго.