Предание о лисьих следах - стр. 34
Следом вышли мужчины в костюмах шута и музыканта, один – переодетый в девушку с преувеличенно румяными щеками и накрашенными губами, еще двое – в костюмах лучников и последний – в королевских доспехах. Добравшись до самой высокой точки перед спуском к толпе, всадник театрально наклонился, снял шлем и выпрямился.
– Это же принц! – послышалось в толпе.
– Принц Хант!
– Принц из Куориана!
Я неосознанно стиснул зубы. Не слишком ли много почестей для чужеземца? Бронзовая кожа принца светилась на солнце так же, как и лоснящиеся черные волосы, которые он без конца поправлял свободной от шлема рукой. Ханто дарил зрителей самодовольной улыбкой, и девушки в ближайших к нему рядах восторженно вздохнули, чем, несомненно, еще больше потешили его раздутое самолюбие. Получив свою порцию восхищений, принц вернул шлем туда, где ему и место, и я облегченно выдохнул, обрадовавшись возможности быть избавленным от его лица еще на какое-то время.
Пока все участники ритуала спускались к костру, зрители отошли на несколько шагов, освобождая место для импровизированной сцены. Суть ритуала проста: это – театральное представление, имитирующее охоту на оленей. Музыкант, что логично, создавал звуковое сопровождение, а потому, чтобы не испортить представление некачественным исполнением, его роль всегда отводилась лучшему королевскому барду. И это действительно было великолепно. По ходу того, как охотники приближались, а противостояние набирало обороты, музыка усиливалась, становилась более резкой и хлесткой, словно струны рвались под каждым движением пальцев, а звуки отскакивали от стен пустого каменного зала, а не отправлялись в открытое небо над заполненной площадью. Шут, в свою очередь, комментировал все происходящее на «сцене» в своей особенной манере – не слишком вульгарной, но не без доли юмора, чтобы королевская семья могла не скрывать неловкие смешки, пока толпа гогочет до изнеможения. Дева же, стараясь не слишком перетягивать внимание на себя, ходила вдоль зрителей с большой корзиной в руках, принимая дары от имени Матери Природы. Подношения были самыми разными: фрукты, овощи, сухоцветы, пироги, мясо. Кто-то из глубины толпы непочтительно бросал в корзину камни и прочие твердые предметы, иногда попадая в голову исполнителю роли. Лично я бросил в корзину несколько монет из искреннего сочувствия к мужчине, бывшему явно не в восторге от своего театрального дебюта.
Принц Куориана, одержав победу над оленями, поставил их на колени, «отрубил» им рога и поднял трофей в воздух, сообщая о своем триумфе. Триумфе человека над природой. Его жест вызвал во мне новую волну отвращения, но от смакования этого чувства меня отвлекло легкое касание в районе пояса. На мгновение я подумал, что какой-нибудь предприимчивый малец решил обокрасть эльфа-неумеху, срезав с пояса мешок с монетами, но, опустив глаза, я обнаружил, что мешок находился там, куда я его и повесил, и из него что-то торчало. Свернутый кусок бумаги. Он был оторван от большого листа наспех, что видно по неровному краю, а чернила растеклись, делая посланием сложным для прочтения. Учитывая, что мои уроки по людской письменности начались лишь недавно, прочесть записку было еще сложнее.
«В…е…им… в ба…е».
От напряжения я по привычке сдвинул брови. Каким образом я должен был понять это? Что это вообще могло значить? Слишком мало букв я успел выучить, чтобы хотя бы попытаться это прочесть, и даже не имел представления, как писалось мое собственное имя.