Повести в Белых Халатах - стр. 59
Лена из тех пациентов, которые занимаются самодиагностикой и самолечением на основе прочитанных в Интернете статей сомнительного медицинского содержания. Ровно год назад я выявил у неё уплотнение в груди довольно значительных размеров и отправил на УЗИ. Образование оказалось подозрительным на онкологию, но на биопсию Лена идти отказалась и в течение года лечилась самостоятельно. Неоднократно я пытался поговорить с Рудиком, но безуспешно: понимая мои доводы, Новиков ничего не мог изменить в отношении Лены к своему диагнозу. Она предпочитала нетрадиционные методы и свято верила, что официальная медицина приносит больше вреда, чем пользы. Странно было слышать такое от жены врача, но оставалось только надеяться на чудо.
Увы, чуда не произошло. Неделю назад она пришла на повторное исследование, в ходе которого Нина определила, что опухоль увеличилась в размере практически в два раза, кроме того, теперь в процесс были вовлечены лимфатические узлы.
Тут же собрали консилиум из заведующей клиникой Кунцевой Людмилы Борисовны, меня как лечащего врача, Нины, консультанта-онколога и самого Новикова. Всем вместе нам удалось убедить Лену немедленно провести биопсию и встретиться с хирургом для обсуждения дальнейшей тактики. Сиротин по результатам гистологии подтвердил худшие опасения: запущенный инвазивный процесс с вовлечением лимфатических узлов…
На консультации в онкологическом центре, куда Новиковы отправились вдвоём, хирург поставил их перед фактом: на данном этапе операция невозможна, так как опухоль слишком велика.
Сегодня, с результатами обследований и заключениями всех консилиумов, Новиков попросил меня встретиться с Леной.
Так и не взбодрив организм чашечкой кофе, я отправился к своему рабочему кабинету. По пути заглянул к Рудику, но его на месте не оказалось.
Не успел я сесть в кресло и сосредоточиться на предстоящем непростом разговоре, как в кабинет ввалился Юрка Антонов, наш гериатр.
– Скажи, Марик, как при таких имени и отчестве ты заимел фамилию Тёткин? Подозреваю, изначально ты был Тёткинсон, но твои предки в годы еврейских погромов с целью самосохранения отбросили недвусмысленно звучащее окончание.
Это была не новая шутка Антонова. Впрочем, в клинике не осталось ни одного сотрудника, которому в той или иной форме не перепало от Юриного чувства юмора.
– Мало того, что ты выбил дверь в мой кабинет и перепачкал кушетку, так ещё и выпил марочный коньяк, который я хранил на экстренный случай. Откуда ты вообще узнал, что у меня в столе коньяк?
– Ну, во-первых, это был самый что ни на есть экстренный случай. Во-вторых, ты сам накануне спорил с Сириным, у кого в столе алкоголь дороже, – рассмеялся я.
– И ты выбрал мой кабинет потому, что дороже у меня? – возмутился Юра.
– Твой кабинет выбрала Барби, так как он оказался ближе к туалету, – резонно заметил я.
– Короче, Тёткинсон, – Антонов хлопнул ладонью по столу, как бы подводя итог разговора, – с тебя бутылка. Не по-товарищески это: роды принял, а с коллективом не отметил.
– Бутылка с Сирина, – возразил я. – Это его пациентка, так что он нам по-любому должен.
– А ведь ты прав, – кивнул Юра. – Не зря ты зовёшься Тёткинсоном.
Он направился к двери, и очень вовремя – на пороге появились Новиковы.
Обменявшись коротким рукопожатием с Юрой, Рудик присоединился к Лене, устроившейся напротив меня, и взял жену за руку.