Повариха - стр. 14
Второй, которого звали Грубель, теперь безраздельно командовал в кухне трактира. Брызла не любила его и всячески перечила прежде, даже нашептывала хозяйке о нем, но та только отмахивалась и ругалась. Брызла подчинялась только первому, шеф-повару по-нашему, Тубелю, приседала перед ним, старалась во всем угодить. Тот, видимо, кое-что ей подкидывал из продуктов. Сама она не могла украсть, так как отвечала за погреба перед хозяйкой, но вот повар мог что-то не доложить в то или иное варево и излишки доставались ей. Все, кто работал в кухне, знали это, знали, что та их продавала налево, как говорится, но делилась ли та деньгами, смутно догадывались.
Всю эту кухонную жизнь я знала, сама была когда-то в центре всех событий с излишками, но здесь это выглядело как-то иначе. Если там мы все были в так называемом плане изъятий, все имели понемногу, то здесь у нас на глазах похитители, просто в наглую, обкрадывали не только хозяев, но в первую очередь посетителей. Им же доставалась пища не такая, как должна быть, а гораздо хуже, но платили, как за истинную готовку. Кроме того пересортица тоже применялась и в большем масштабе: хорошие продукты шли в сторону, гнилые овощи и обгрызенные крысами шматы сала, колбас и сыров обрезались и шли в кормежку.
На это у меня был только один ответ:
- Креста на вас нет!
В кухне царили двое – главный повар Тубель и его помощница Брызла. Доставалось ли что-то и второму, мы не знали и не замечали, но его молчание воспринимали как попустительство и возможное содружество.
Сейчас, особенно в такое время наплыва большого количества народа, можно было поживиться почти в открытую. Хозяин с хозяйкой заняты общими проблемами: расселением, залом, кормежкой и постоем животных, доставкой продовольствия, а кухней владели повар и кладовщица. Кто куда потратил, что сварил и что рассортировал, никому не было дела. Потом, когда закончится эта свистопляска с празднеством, когда будут подсчитывать прибыли и убытки, тогда, возможно, вскроются какие-то махинации. Но кухня всегда была табу, потому что именно на ней и держалось все в трактире.
Целую неделю к трактиру, подъезжали телеги с продуктами и сеном из ближних сел и деревень, заполнялись кладовые, погреба и сеновалы, набирались единоразовые работники на конюшню, в прачечную и уборщицы в зале, пополнялись ряды новыми горничными и подавальщицами. На все это нужны были глаза и подсчеты. Всем было некогда, все были заняты до предела. И на этом фоне я была вроде бы и не у дел - мое место у помывочной с помоями. Но даже и сюда хозяйка наняла еще двух девчонок лет по пятнадцать мне в помощницы, так как посуды прибавлялось и прибавлялось. Отходов тоже. Теперь дюжие дядьки, которые по вечерам служили при входе, смотрели за порядком, и на конюшне, помогали выносить тяжелые бадьи с отходами. В это время приехали и менестрели и даже циркачи. Слетались как мухи на мед все, кто как-то мог заработать. Гостиничные номера были заняты до предела, даже потеснили многих работников самого трактира. Более-менее приличные комнаты срочно убирались, ставились дополнительные спальные нары и лавки, освобождались комнаты даже прислужниц.
Мара переехала ко мне. Так она сказала хозяйке, когда та решила отжать мою комнату, а меня сослать на сеновал, потому что даже чердак был приспособлен под ночевки. Там срочно сколотили полати для двоих-троих ночующих.