Потомок Елизаветы I - стр. 38

Нет тела – нет времени, и для меня в боли проходила вечность за вечностью. Боль становилась моей сущностью, моей оболочкой, и, наконец, моим телом. Боль сомкнулась вокруг меня и стала только моей. Внешний жар отступил и мне сразу стало легче и появились мысли. Вернее, не мысли, а образы.

Образы складывались из всплесков пламени, кипевшем в оболочке боли и пытавшемся вырваться наружу, разгореться и сжечь всё вокруг.

А что вокруг? – Мелькнула настоящая мысль.

И боль накинулась на эту мысль и порвала её на триллион кусочков. Теперь эта простая мысль существовала, но была везде, как атомы, заполнившего моё пространство вещества.

Что вокруг, что вокруг, что вокруг… Боль пульсировала, выбрасывая фонтаны огня.

– Это сердце, – подумал я.

Да, я почувствовал, что у меня где-то есть сердце. Где-то в центре меня. В центре боли. И я увидел его. Увидел огромный красный бутон цветка, медленно раскрывавший свои лепестки. Очень медленно. Бесконечно медленно.

* * *

Я валялся в пещере до первого снега.

Стрела пробила левую лопатку. Слишком хороший лук я сделал. И хорошие стрелы с тонкими шилообразными наконечниками. Судя по всему, лёгкое пробито не было. Рука стрелявшего не смогла достаточно растянуть тугую струну.

Даже после того как я очнулся, лихорадило и трясло меня долго. И это было мучительней, чем в беспамятстве. Озноб скручивал и корёжил тело. Это выматывало. Болезнь обессилила меня и высушила.

Левая рука потеряла мышечную массу, и когда я попытался, с её помощью, взобраться по ступенькам на верхнюю площадку городища, я едва не свалился в замерзающую реку, покрытую тонким ледком.

Поднявшись на верхнюю площадку лестницы, я выглянул наверх и удивился тому, что увидел. В городище жили люди. Я насчитал восемь больших «вигвамов» и около двадцати человек разного возраста, в основном женщин, детей и стариков.

– Ты куда вылез! – Вскричала, увидев меня, Игра.

Она сидела на бревне у одного из костров и плела, вместе с ещё одной девушкой, сеть. За их спинами был установлен «экран» из сшитых «рыбьих» шкур, висевших на наклонно установленных шестах. С помощью такого экрана тепло костра отражалось и согревало лучше.

Рядом на жердях висели «нити» для сети – вяленные, опять же «рыбьи», кишки, скрученные по трое. Нити из них получались очень прочные и эластичные.

Я вспомнил, что так и не доучил Игру плести сети, но, увидев лежащую у их ног ячеистую груду, радостно рассмеялся.

Увидев моё смеющееся лицо, Игра вскочила и радостно закричала:

– Срок, Урф вышел из пещеры.

Я посмотрел в сторону её взгляда и увидел Срока, разделывавшего с помощью кольев ствол дерева на тонкие доски и брусья. С ним рядом работало ещё трое крепких мужиков среднего возраста.

Срок бросил работу, подбежал ко мне и вытянул меня из расщелины, помогая выбраться на площадку городища.

Подошли и трое его «подельников». Они остановились чуть поодаль и с интересом, но с опаской, смотрели на меня. Я вынужденно, хоть и с трудом, расправил плечи и выпрямил спину.

– Это Грап, Брас и Дук. Они помогали нам с Игрой за тобой ухаживать. Ну и силён ты, брат! – Восхитился Срок. – Мы все вместе с трудом удерживали тебя. Ты был горячий, как огонь, и сильный, как стадо кабанов. Они до сих пор бояться тебя.

Я обвел мужиков взглядом. Трое потупили взгляды.