Потерянные души - стр. 32
А через полчаса написал Мьёл: мастер Зарэ отсутствует недели три – согревающие заклятья давно выдохлись, дом остыл, сад и крыльцо в снегу. Больше ничего интересного нет ни в доме, ни в саду. Дальше они с колдуном Лу («взял с собой, чтобы без дела не скучал и обучался») осмотрят дом Ханви – тихо и осторожно, следов не оставят, беспокоиться не надо. Не впервой.
Потом отчиталась регистрация – нашлось дело Ньёда. Пропащий оказался мужик. С детства бродяжничал и пару раз был пойман по мелочи на кражах еды. К юности вроде за ум взялся, даже школу худо-бедно окончил. Но потом получил наследство от дяди, промотал его в пять лет и снова оказался на улице. Имел крохотную комнатёнку в унылом гостевом доме на окраине Семиречья, однако был на все руки мастер, и к нему толпами шли чинить то, что ремонту не подлежало, – старинные часы, амулеты, артефакты. Всё после него работало – и все деньги Ньёд быстро и исправно проматывал.
Сьят сложил письма в папку, качнулся на стуле и задумался. А ведь Ханви тоже артефакты создавала и восстанавливала. Её сын ещё по малолетству разболтал, что словесность – не единственное увлечение матери. Она любит работать со старинными книгами, и ей везли их отовсюду. Причём приносили рассыпающиеся в прах листы с полустёртыми чернилами, а уносили книги в отличном состоянии, годные для чтения и не нуждающиеся в поддерживающем колдовстве. А в деле Ханви не было ни слова, что она колдунья.
У всей четвёрки – способность к колдовству... Слабая (внезапная?), но явная. И это, кажется, ниточка – показался из клубка хвостик...
А ещё через час, когда Сьят уже начал клевать носом над письмами и папками, Мьёл прислал ошеломляющее: дом Ханви неинтересен, зато в её саду, в дальних углах, закопано два трупа разной степени «свежести». Первый – пожилой северный мужчина, недельной давности смерть. Второй – пожилой южный мужчина, мёртв недели три. Оба без признаков насилия, но так странно скрючены, что, скорее всего, отравлены. А главное, могилы явно копал колдун – обе очень глубокие и одинаковых размеров. Ну и какие-то капли-следы он тоже заметил.
Ньёд и Зарэ?..
«Одна тварь убита, вторая убила и будет утоплена», – довольно заявил чужак.
Значит, Ньёд уверен, что его убили Ханви и Ивлэ. И таким изощрённым способом отомстил обоим. Но зачем тогда потребовал от сыскников правды? Чтобы они нашли трупы, доказательства виновности Ханви в двух убийствах и установили их мотивы? И доказательств, конечно, более чем достаточно: скрытые могилы, нож Зарэ... А если Мьёл по каплям-следам с могил сумеет выйти на колдуна, который прятал тела... Тогда вообще всё.
Или нет?
Нет, прежде надо всё-таки понять, что именно стащили (или за чем именно охотились) четверо молодых воров. Что мелким и осторожным (скорее всего) карманникам понадобилось в том особняке номер восемь на Пятом острове. И из-за чего они так ругались, что всплыло (очень кстати) имя Ньёда.
А ещё необходимо установить точные даты смерти обоих найденных в саду.
Ханви любила поездки – даже на соседний остров уехать и переночевать в гостевом доме ей было в радость. Она жила одна (с мужем разошлась, а дети выросли), и ей не хватало впечатлений. А кто, пока она в отъезде, присмотрит за огромной библиотекой, полной редких и дорогих книг? Только защита – и на особняке, и на ограде, и на воротах, и где-нибудь ещё. Чужаку даже в сад просто так не попасть. Да, любую защиту можно взломать – но лишь в отсутствие обитателей дома. А Ханви, насколько помнил Сьят, всегда, уезжая даже на два-три дня, отпускала прислугу – по причине крайней прижимистости. Зачем платить людям за те дни, когда они ничего не делают?