Послезавтра летом - стр. 15
– Молодец твой Мизгирев, запасливый, – она уселась рядом с Машей. Обе залезли под олимпийку, – теперь мы в домике, – чиркнула спичкой, поднесла пламя к вялой сигарете, с удовольствием затянулась и выпустила облако дыма.
Дым немного повисел в нерешительности, и замаскировался под речной туман. То ли чувствуя родство агрегатных состояний, то ли скрывшись от девичьих слёз.
Подвывая, Маша кулаками размазывала остатки праздничного макияжа – носового платка, конечно, не водилось. Перед глазами по-прежнему плыло.
– Проревелась? Теперь покури. – Катюха повернулась к подруге, придержала левой рукой её неверную голову до тех пор, пока не удалось совместить обмусоленный рыжеватый с палевыми пятнышками фильтр и распухшие губы, – тягай, тебе говорю!
Петрова не успела полюбоваться, как выпущенный ею дым демонстративно смешается с туманом. После первой же затяжки внутри забурлило, будто ложку соли бросили в кастрюлю с кипящей водой.
Все-таки, водка выиграла. У неё было количественное преимущество. Маша замычала, оттолкнула услужливую руку с сигаретой, надувая щеки, отползла в сторону и свесилась с обрыва.
– Вот и умница, кто не курит и не пьёт, тот здоровеньким помрет! А ты, Машуня, поживешь ещё, – Катюха коленом прижала Машу к земле, чтобы не грохнулась вниз, и подобрала ее светлые растрепанные волосы в хвост, – говорила же – блеванешь – полегче станет.
Куварин браво проскандировал, прорезая ночь яростным гитарным боем:
– Послезавтра летом встретимся мы где-то! Трудная задача: понять, что это значит! – и так же резко его оборвал, прихлопнув струны широкой лапищей, – Ленк, есть там выпить?
– Я за водку не отвечаю, идите, смотрите сами: в ручье лежало. А вот если кому бутербродика там, или лучку – это – пожалуйста, подавитесь на здоровье. – Чуть в стороне от костра, на покрывале раскинулся банкетный стол, уже порядком разорённый, – кстати, шпроты Тазов сожрал. Кому баночку, масло вымакать?
Лена Владимирова весь вечер методично подкладывала в эмалированные миски квашеную капусту, открывала «литрушки» с домашними хрустящими огурцами и забористым лечо, нарезала чёрный хлеб и ливерную колбасу, которая досталась самым шустрым и нахальным.
– Куда прёшь? – Лена капустными руками оттолкнула Серёгу Тазова, путь которого пролегал прямо посередине «поляны», – не видишь – это стол!
– Леночка, ты у нас – молодец! И я тебе премного благодарен. – Тазов отвесил поклон, чудом удержавшись на ногах, – Лена успела схватить его за руку.
Таким же чудом Серега закончил одиннадцатый класс. Владимирова сидела прямо за ним и всегда давала списать.
– Но сейчас ты не права, Леночка. Ты очень не права. Это – свинский столик. А я – свин и есть. Самая настоящая – хр-рр – свинья. И жизнь моя – свинская. Значит, имею право.
– Да и хрен с тобой, – Лена отпустила Серёгину руку, и он всем прикладом рухнул на землю, зацепив трёхлитровую банку с забродившим компотом из красной смородины. Компот кто-то притащил на запивку, но это редкостное пойло само нуждалось в запивоне.
Бледно-розовый сироп мгновенно залил полстола.
– Полундра, тону! – констатировал Тазов и упал лицом в компотную жижу.
– Ах, ты – сволочь пьяная! – Лена выхватила из пакета районную газету, что припасли для растопки, честно попыталась спасти красоту сервировки, промокнуть мерзкий компот, но он уже отправил в плаванье полбуханки чёрного, смешался с прибалтийским шпротным маслом в пустых жестянках. – Зря я тебе математику сдавать помогала, Тазов, – Лена смяла розовую газету и швырнула в лежащего виновника. – Всё, дальше сами следите за закуской. Я – праздновать. А не спеть ли мне песню? – крикнула она в сторону гитариста.