Последний рейс «Фултона» - стр. 48
– Вплавь по течению. А там наши…
– Сил не хватит. Ослабли от голодухи.
– Поймают – всех к ногтю. А так, может, отсидимся.
– Нет, в живых они нас не оставят, – повторил Степан Коркин. – Правильно – бежать надо.
– На барже не убежишь, – задумался Резов. – Надо катером. Захватить его, как следующий раз причалит.
– Причалит ли теперь?..
Тихон рассказал о знакомом матросе с «Пчелки».
– Значит, на пароходе свои, если не выдали красногвардейца. Послать туда ночью людей, снять охрану…
– А что, попробуем? – поддержал Тихона механик.
– Надо попробовать, – согласился Резов. – Только подготовиться как следует, людей отобрать покрепче.
– Я готов, – первым вызвался Степан Коркин.
– С простреленной-то ногой?
Решили плыть вчетвером – Тихон, Смолин, Нимцович из Губкома партии и Сидорин, арестованный мятежниками в штабе на Стрелецкой.
Вечером из березовых кругляков нательным бельем связали четыре плотика. Расположились у левого борта, где близким взрывом выбило верхние доски. Набираясь сил, лежали на дровах. Ждали, когда стемнеет. Небо еще днем стало затягиваться тучами, обещая ненастье на ночь.
– Тихон, ты везучий? – шепотом спросил Федор Смолин.
– Не знаю. Не думал, – не сразу ответил Тихон. – А ты?
– Меня на фронте так и звали – Везучий. Отчаянный был – сам под пули лез! Кого в разведку? Меня. Нужен язык, кого послать? Опять меня. В таких заварухах бывал – всё как с гуся вода. Три года в окопах на передовой вшей кормил – и ни одной царапины. Говорили мне: на тебя, Федор, немцы еще смерть по размеру не подобрали… А отчего я бесшабашный был? Как вспомню детство свое голодное, как с девяти лет коров пас, а с четырнадцати подсобником в мастерских надрывался – так нисколько не жаль мне этой жизни, пропади она пропадом… А теперь я смерти бояться стал, очень мне хочется посмотреть, какая она будет – новая жизнь…
Рядом разговаривали Резов с Нимцовичем. Тихон понял – старый рабочий хорошо знает этого человека, иначе бы так не откровенничал:
– Ты мне вот что, Семен, объясни – как же мы мятеж проглядели? Ведь это не дом обворовать – такой большой город захватить. Тут подготовка нужна. Вот я тебя и хочу спросить: где была наша чека? О том, что к нам в город золотопогонников много наехало, что расположен он удачно, – это я знаю. Растолкуй, почему чекисты белякам вовремя руки не повязали?
– Трудный вопрос, Иван, задаешь, – не сразу ответил Нимцович. – Я и сам еще многое не пойму. Знаешь, кто меня арестовал?
– Кто?
– Менкер, секретарь чека. В ночь на шестое я остался в Губкоме. Когда офицеры туда пожаловали, смог убежать, полдня прятался в дровах во дворе. Потом решил – была не была, попробую вырваться из города. Иду по Рождественской, а навстречу Менкер с какими-то людьми. Ну, думаю, свои. Бросился к ним, а он орет: «Держи комиссара!» Револьвер я вытащил, а убить предателя не успел.
– И меня Менкер брал, – сказал Сидорин. – Ночью слышим: пушка ударила, совсем близко. Начальник караульной роты позвонил в чека, спрашивает Менкера, в чем дело. Тот говорит: жди в штабе, сейчас все узнаешь. Смотрим – по Стрелецкой к нам отряд направляется, впереди – Менкер. Мы и опомниться не успели, как они в штаб ворвались…
– Как же случилось, что такого оборотня раньше не раскусили? – опять спрашивал Резов Нимцовича.