Последний крик лета - стр. 57
– Будь осторожна, – тихо произнес Стас, взглянув на меня украдкой. – Неизвестно чего ожидать от этих уродцев.
– Не переубивайте друг друга, – бросила я, ступив на первую деревянную перекладину веревочной лестницы.
Самодельная лестница выглядела ненадежно, шаталась и проминалась под моим весом. Макс протянул руку и помог взобраться на землю, где вокруг нашей ямы собралась едва ли не вся деревня. Любопытные взгляды зевак прожигали в нас дыры. Но еще больше пугали их обезображенные лица: у мальчика лет двух была ярко-выраженная гидроцефалия, у девочки с заячьей губой лет семи была тяжелая степень косолапости и сенсорное косоглазие. Мельком оглядев толпу, уловила и другие букеты диагнозов: карликовость, шестые пальцы на руках и у кого-то даже их отсутствие, отчего руки напоминали клешни… Продолжать можно было бесконечно.
Жуткое зрелище, не для слабонервных. О многих диагнозах я читала лишь в учебниках.
Испуганно схватила Макса за локоть и опустила взгляд, пока мужчина с нервным тиком глаз вел нас по узким улочкам деревушки. Вдоль дороги тускло горели факелы из веток сосны, воткнутые в землю, освещая мрак, а на главной площади пламя костра, напоминающего ритуальный, металось в ночном воздухе. Если бы не люди, я бы в любой другой день подумала, что деревня заброшена. Все вокруг было серым и унылым: маленькие, покосившиеся деревянные домики, полусгнившие и наполовину поглощенные землей, ветхие колодцы, жители в серых, изношенных одеяниях. Даже трава под ногами была затоптана сухой грязью. Женщины носили такие бедные и скромные наряды, что казалось, даже крестьянки век назад одевались куда ярче и богаче. Длинные сарафаны, тусклые от износа и застиранные до серого, будто они вот-вот порвутся, а на головах – темные тонкие платки. На ногах – самодельная кожаная обувь без каблуков, зашитая наспех неумелым мастером.
– Татьяна! – крикнул наш сопровождающий, остановившись у очередной покосившейся избы. – Займись ими!
Он терпеливо дождался, пока уже знаковая нам женщина выйдет из домика, и тут же похромал обратно. Татьяна мельком глянула на нас, поджав тонкие губы, и велела войти в дом. На ней было то же одеяние, что и на других женщинах. Из-под тонкого платка выглядывала стройная русая коса до пояса, связанная бечевкой. Черты ее лица были совершенно обыкновенными и ничем не обезображенными. Руки и ноги на месте, с лицом все в порядке, на слабоумную не тянула. На фоне других жителей странной деревни, она выглядела едва ли не как богиня.
Я опустила голову, чтобы не удариться лбом о низкий дверной проем, и молча шагнула в скромно обставленный дом, где вместо привычного электричества горели несколько свечей. Запах в домике был соответствующий – вероятно, те свечи были сальные и самодельные. Но они были не единственным источников света. На трех стенах висели странные старинные железные сооружения – светец. На нем ярко полыхала закрепленная лучина – тонкая сухая щепка, точно древняя бра. В центре комнаты стояла печка из серого камня, вокруг – лавки, а вдоль печи – деревянный стол на всю семью. Вместо пола – утрамбованная временем земля, покрытая самодельными тонкими коврами. Наверху в углу в восточной стороне дома висели две полочки, на которых уютно расположились маленькие копии деревянных языческих идолов – кумиров славянских богов. Тот угол чем-то напоминал красный угол в избах у крестьян с иконами и свечами.