Последний Хольсунг - стр. 33
Вообще-то, наш край жил в основном тем, что поставлял древесину ценных пород мастерам целого ряда стран. Теперь эта важнейшая статья дохода была закрыта навсегда. Удивительно, но смерчи обошли стороной жилища людей и посевы. Многие видели в этом «Перст Божий», но им пришлось прикусить языки, когда пришло наводнение. Оно смыло почву с полей вместе с уцелевшим урожаем, затопило дома, сделав многие из них непригодными для жилья, погубило скот и унесло жизни нескольких десятков людей. Теперь наш край был разорён окончательно.
Люди растерялись, но граф Котек раскрыл свой кошелёк и не допустил голод среди своих арендаторов. Постепенно графство оправилось от потрясения, и люди снова начали трудиться, строить дома, рожать детей. Вот только великолепные лесные и охотничьи угодья погибли без надежды на восстановление. Бурелом не давал подняться молодому лесу, а чтобы разобрать завалы требовались силы в десятки раз превосходящие те, что могли обеспечить арендаторы.
В то же самое время произошло одно событие, на которое поначалу никто не обратил внимания. Неподалёку от нашего родового замка, где тогда и жила семья моего отца, стоял холм с полуразрушенным фортом наверху. Смерч окончательно добил старые развалины, сбросив их камни в долину, а заодно снёс часть холма, будто гигантским ножом отхватил здоровенный ломоть от большого каравая. Вот тут-то и выяснилось, что в основании холма была скала, с удивительно гладкими и ровными гранями.
Одна из этих плоскостей оказалась испещрена таинственными надписями на неизвестном языке. Когда об этом доложили графу, он пожелал лично взглянуть на столь необычное явление, ну, и, конечно, взял с собой молодую жену, которой тоже интересно стало посмотреть на артефакт. И вот они встали вдвоём напротив гладкой чёрной стены с ровными рядами букв, что напоминало исписанный тетрадный лист.
«А ведь я могу прочесть это!» – вдруг сказала моя будущая матушка после нескольких секунд разглядывания стены.
«Но как? – удивился отец. – Откуда ты знаешь этот язык»
«Папа научил меня, – ответила она. – Он всегда увлекался древней письменностью. Именно наука, а не война была его настоящей жизнью. А это – прото-гэльские друидические руны, какого-то оригинального написания. Но мне кажется, я смогу прочесть и перевести этот текст. Он называется – «Слово пробуждения»».
И она стала читать надписи на скале вслух, издавая при этом странные свистяще-щёлкающие звуки, как будто подражала птицам. А когда она дошла до конца, и повернулась к своему мужу, чтобы что-то сказать, странный подземный удар сотряс всё вокруг, сбив людей с ног и перепугав лошадей. Однако на этом сотрясение земли закончилось, и подземные толчки не повторялись. Правда, говорят, что именно после этого фундамент нашего замка дал трещины сразу в нескольких местах, от чего многие здания стали разрушаться. Но не это было самым странным и самым страшным.
Как-то, дня, наверно, через два после приключения моих родителей у загадочной скалы, мельник, который жил неподалёку отсюда, (мы увидим по дороге его мельницу, но заходить туда не будем), вышел утром из дома и увидел, что на скамеечке в палисаднике сидит его старушка мать, которую он похоронил день назад на местном кладбище. У бедняги случился сердечный приступ! Почтенная старая мельничиха была первым покойником, вставшим из гроба, и вела себя совершенно не агрессивно. Она просто сидела на том самом месте, где бывало, сиживала и раньше. Казалось, что она, по своему обыкновению, любуется на цветы, но глаза её не смотрели ни на что, а были обращены под неестественным углом вбок, как у того толстого зомбака, который хотел сегодня нанести нам визит.