Последний Хольсунг - стр. 32
Рубить мертвечину, то ещё удовольствие! Особенно, если эта мертвечина, сложенная пополам выстрелом из ружья, машет в воздухе конечностями, напоминая покалеченного паука, и старается зацепить тебя, чтобы сделать пленником длинных цепких рук, приобретших силу, вдесятеро превышающую человеческую.
И опять же, это зрелище не предназначалось для маленьких девочек. Сигурд это понял и увёл Мяуки вглубь комнаты, а сам присоединился ко мне и стал помогать увязывать дрожащие мелкой дрожью обрубки в старые скатерти и простыни. Потом мы вытащили эту дрянь в дальний конец двора, бросили на кучу хлама, обложили дровами и подожгли. Огонь в таком случае лучшее очищающее средство.
После таких приключений никто уже не хотел спать. Кстати, я так и не понял, как ожившие мертвяки проникли в дом. Как они выбрались из погреба, было ясно – дверь, которую я по глупости не запер, была раскрыта настежь. Но в доме остались нетронутыми двери и окна, закрытые мною накануне. Может они знали какую-нибудь лазейку, о которой не знал я? Впрочем, это было уже неважно, всё равно на рассвете мы собирались покинуть это место. Надо было поесть, но кусок не лез в горло. Тогда я налил себе ещё стакан виски, и Сигурду плеснул немного. Он был ещё слишком юн для такого напитка, поэтому поперхнулся, закашлялся, но мужественно всё проглотил. Через несколько секунд щёки парня запылали, глаза заблестели, и он охотно взялся за еду. Мяуки, которой алкоголь был совершенно противопоказан, от мяса отказалась, но взяла себе яблоко.
– Расскажите мне о «Слове пробуждения»! – вдруг попросил Сигурд, у которого, похоже, крепко зашумело в голове.
Мне не очень хотелось говорить об этом, но я обещал всё рассказать, а до рассвета оставалось ещё не менее двух часов. Поэтому, я решил поведать юному Хольсунгу, а заодно и Мяуки печальную историю фактической гибели своего графства. Итак, я начал:
– Всё началось за несколько лет до моего рождения, когда мои родители только поженились. Тогда графом Котеком, ещё молодым и полным сил, назывался мой отец – недавно вернувшийся с очередной войны за Корону, офицер армии Её Величества. С собой он привёл раненого боевого товарища по прозвищу – капрал Льюис, и пленную девушку, дочь вражеского генерала, которую отец лично спас из пылающего города, когда армия её отца, моего деда по материнской линии, была разбита, а сам он погиб, бросившись на стену штыков, предпочитая смерть на поле битвы позору поражения.
Да, эта девушка и стала женой графа Котека, а потом и моей мамой. Нельзя было сказать, что мои родители не любили друг друга, но между ними всю жизнь стояла тень старого генерала, ведущего своих солдат в последнюю атаку. Доблесть этих воинов вызывала искреннее восхищение у их противников, среди которых были мой отец и наш будущий дворецкий, но все они пали, как герои, оставив победителям горящий город, заминированные склады и толпы голодного народа в разорённой стране.
Но речь не об этом. Всякий, кому интересна история войн за Корону сможет найти этот эпизод, обрисованный в исторических трудах с разных сторон очевидцами и аналитиками.
Когда мои родители сыграли свадьбу, стояло жаркое лето, изводившее людей своей засухой, от которой пропали даже мухи. Знатоки говорили, что это дело добром не кончится, и надо ждать бурю. И она разразилась осенью, смешав в единый миг небо и землю. Сначала подул ураганный ветер. Сперва он забавлялся тем, что отбирал у людей шляпы, зонтики и разные мелкие вещи, а потом принялся сносить крыши и разорять стога на полях. Потом пришёл смерч, да не один, а сразу много. Они избирательно прошлись по лесам графства, превратив их в тот самый бурелом, который можно видеть здесь повсюду.