Последнее слово шамана - стр. 31
Степнов закивал головой.
– Вот и хорошо, Мишенька. Так где же это мы сейчас с тобой? – Виктор стал осматриваться по сторонам, ища хоть какой-то знакомый ему ориентир. – Нет, нет, косолапый туда не пойдет. Ладно, пошли дальше. Болото же не проходили еще? – то ли спросил он у Михаила, то ли продолжал рассуждать сам с собой вслух Виктор. – Нет, не проходили, и не нужно. А вон и воронье гнездо, значит, скоро будем на месте.
Воронье гнездо, о котором говорил Муравьев, Михаил нашел не сразу. Оно расположилось на высоком черном остове старого дерева, скорее всего, сосны. Оно стоит в метрах ста, нет, двухстах, от них, а может, и дальше, на самом краю выруба, заросшего молодым березняком. Просто очень высокое, а лес кругом мелкий, поэтому остов и хорошо виден издалека.
– Через минут сорок выйдем на избу, – сказал Муравьев. – Не знаю, в каком состоянии она, года три в ней не был. Лесорубы ее подлатали, печь переложили. Молодцы! Но все равно ненавижу их, хоть они и простые работяги, где покажут, там и рубят. Но столько лесу молодого положили, сосны. Ладно, что их ругать, пошли.
Михаил догнал Муравьева.
– А-а, кто лас бил? – спросил он у Виктора.
– Да не признались. Но в три бензобака землицы насыпал. Долго их трактора здесь после этого простояли. Я здесь как разведчик был. – Муравьев остановился. – Летом свалили лес, техника пришла за ним в феврале, через болота только по зимнику можно пройти. Так я и насыпал землицы в их бензобаки и вышел на след машин. Представляешь, через железку переползали по-умному, по бревнам.
У вороньего гнезда Виктор свернул влево, в сторону выруба, по плотному березняку вышли на ту сторону леса, и по невидимой дорожке Виктор повел его между невысокими сопками к болоту. Оно было широким, с берегами, упиравшимися в другие сопки.
– Только в болото не лезь, нынче оно глубокое, воды много. Вой здесь разошелся сильно. Он по центру Ондатрового болота, Мишенька. Это я ему такое название дал. Иногда промышляю ее здесь. Шкурку нашел куда сбывать, но дед постарел, что шапки шьет, а учеников у него нет. Правнучка вроде начала у него учиться. Ну, как говорится, время придет, посмотрим, а так заработать на шкурке ондатры можно.
– А-а…
– Что? – остановился Муравьев.
Михаил показал ему на сухие деревья по тому краю выруба.
– А, Мишенька, пожар два года назад был здесь. Пожарным десантом затушили его, а то такой бы лес пропал.
– Нат, нат, – закашлялся Степнов и снова показал на сухостой.
– Что там? – снова посмотрел в ту сторону Муравьев. – Косачи? Точно, целая стая, – удивился Виктор. – Ну, у тебя и глаз, паря, как у орла. На той стороне у них ток, но к нему не подобраться нынче, болото топкое. Хотя они, так как там мокро, воды много, могут и к избе нашей приблизиться. Я другого боюсь, хоть бы изба наша осталась. Пошли.
– А-а. – И ткнул на шапку, которую Муравьев снял с куста шиповника.
– Тебе отдать ее?
– Нат, над, дома эта.
– Думаешь, этот мужик мог забраться в избу?
– Та, та.
– Ну а кто ему запрещает, Мишенька? Посмотрим, что за человек. Изба лесная – не городская квартира. Она построена для лесных людей. А хозяина, построившего ее, уже на нашем свете нет. Вот такие, паря, дела.
Муравьев преобразился прямо на глазах. Его глаза уже не бегают по сторонам, стал спокоен, в его тихом голосе чувствуется неимоверная силища.