Последнее слово шамана - стр. 23
Вторая мышь, вышедшая из-под дальнего угла избы, была меньше первой и, кажется, темнее. Она испугана, постоянно привстает на задние лапки и осматривается, принюхивается. Остановилась возле углей от старого костра и что-то ищет.
Костер, разгоревшись, стрельнул, расправляясь с сучком на толстой ветке, а мышь и глазом не повела, всматривается в сторону леса. Луна, как в цирке, направила на нее свои лучи-прожекторы, как будто ничего интереснее вокруг и нет и все зрители должны смотреть, то только на мышонка. И Михаил не отрывал от нее глаз, ожидая, что она сейчас покажет всем какой-нибудь номер.
И произошло. Тень от спикировавшей на мышь совы он заметил только после того, как она так же бесшумно, как слетела, так и поднялась и уселась на ветку. Мышь в ее лапах было трудно рассмотреть. Только по тому, как она нагибалась и что-то клевала у себя в лапах, можно было только догадаться, что поедает маленького, только что пойманного ею грызуна.
«Вот так и в жизни бывает, – вздохнул Михаил, – живешь-живешь, даже не знаешь, что с тобой может произойти в любое мгновение».
Сколько раз он пытался вспомнить поминутно все свои действия до произошедшей аварии на машине, но память его близко к последнему моменту еще не подпускала. Но его память почему-то возвращала в другие воспоминания. Да, да, как он приезжал с егерем на какую-то лесную деляну, где за день до этого работала бригада лесорубов, не имеющая на разрешения на выруб в этом участке леса. Но на том месте ничего, кроме обрезков веток от поваленных деревьев, не осталось. Все они обыскали вокруг этого места, как говорится, до палочки, до спички с бычками от сигарет, консервных банок. А когда нашел несколько чеков из магазина, работавшего на Снеженском рынке, их егерь назвал очень важной деталью для расследования. По ним можно уточнить, кто скуплялся.
Услышав это, Михаил с недоверием посмотрел на егеря Федора Ивановича Скобского. А тот, улыбнувшись, указал пальцем на строчки, напечатанные на чеке. «Свитер – три тысячи пятьсот рублей», «спортивный костюм – три тысячи рублей», «спортивный костюм – две тысячи восемьсот рублей», «носки…»
– Итого семнадцать тысяч рублей. – Егерь поднял вверх свой указательный палец. – Здесь целая бригада работала, и бригадир скупался на выделенную для этого сумму денег их хозяином. Понятно? То есть не наличными деньгами, а на карточку хозяина, заказчика леса.
– Не доказательно, – замотал головой Михаил, держа включенным диктофон.
– А на втором чеке указано, как и на первом, что двадцать третьего августа в магазине было закуплено десять бутылок водки, сорок банок тушенки, двенадцать булок хлеба, десять килограммов макарон, соль и все остальное прочее на сумму шестнадцать тысяч рублей пятнадцать копеек.
– Извините, Федор Иванович, так здесь эти чеки мог любой человек выкинуть. Тот же охотник, грибник, ягодник. Убрал все лишнее из карманов и выбросил.
– Ты прав. – Скобский осмотрелся по сторонам и вдруг неожиданно вскрикнул. – А вот здесь, похоже, у них и мусорник был.
Он нагнулся у кустарника и начал своим ножом раскидывать в стороны наломанные ветки.
И, как оказалось, был прав. В яме лежало с десяток пустых консервных банок, ломанные пластмассовые ложки, вилки, куски недоеденного хлеба.
– Культурно как, – удивился Скобский, – это не украинцы были, не наши, и не с востока ребята. Скорее всего, прибалты.