После катастрофы - стр. 19
После ужина дочь немного поболтала, повозилась и, опустив шторку, заснула.
Евдокимов же уснуть, даже чуть-чуть вздремнуть так и не смог. Он или забыл, или просто не обращал прежде внимания, что в какие-то периоды самолёт начинает трясти: летит, летит и вдруг задрожит всем корпусом. И тогда принимался молиться. А молельщик из него ещё тот! Как в поговорке: гром не грянет, мужик не перекрестится. Однако и навернуться с такой высоты в его планы не входило (можно подумать, в чьи-то планы это входит!). А вообще такой зависимости от висения в районе стратосферы буквально на волоске Евдокимов не испытывал никогда, ну и чего-то лепетал.
Однако не всё время молился и, поглядывая на беспечно спящих пассажиров, время от времени смотрел на светящийся экран не выключаемого во всё время полёта телевизора. Шла какая-то китайская дребедень. Кто-то за кем-то гонялся, висел на мизинце над пропастью, стоял, как балерина, на крышке фарфорового чайника, взмывал в небо или коршуном падал вниз, разя толпы недругов мечом направо и налево. Похоже, китайцам это нравилось. Этакое развлекательное зрелище для подростков. Хотя бы йота правды, хотя бы капля действительности! И Евдокимов отводил в сторону глаза, старался не глядеть, а через некоторое время смотрел опять, пока наконец не закрыл глаза.
Он мог закрыть их гораздо раньше, но он уже знал, стоит ему это сделать, как тут же провалится в бездну. Он проваливался в неё постоянно, словно пытаясь уцепиться за спасительную соломинку, а соломинка всё обрывалась и обрывалась…
Они познакомились с Аней на втором курсе музыкального училища, на новогоднем вечере. Тогда Евдокимов сыграл одного из самых забавных персонажей по имени Калибан в переделанной для борьбы с «опиумом для народа» сценке из шекспировской «Бури».
Сцена из «Бури» Шекспира
место действия – необитаемый остров в океане.
Действующие лица:
Калибан, местное чудище.
Стефано и Тринкуло, матросы, спасшиеся после кораблекрушения.
У новогодней ёлки стоят Тринкуло, Стефано с бутылкой вина в руке, перед ними на четвереньках Калибан. Они пьют по очереди из горлышка
Стефано. А ты горевал, где нам взять третьего. Смотри, как лакает?
Тринкуло. За неимением нормальных людей приходится пить с уродами. И много у тебя этого добра?
Стефано. Целая бочка. Мой винный погреб под скалой. Если бы не эта бочка с хересом, ни за что бы не уцелел после кораблекрушения.
Тринкуло. Или, заболев от простуды, дрожал от лихорадки, как этот болван. Смотри, а ему понравился херес. Эй, дурачина, хочешь ещё? Стефано, дай ему глотнуть.
Стефано даёт Калибану глотнуть
Стефано. Ну как?
Калибан. О-о, владыка, скажи, на остров с неба ты сошёл?
Стефано. А ты как думал! Прямиком с луны свалился. Ведь прежде жил я на луне. А ты не знал?
Калибан: О-о, ты – мой бог!
Стефано. Да? Тогда приложись к моему евангелию.
Даёт Калибану ещё глотнуть
Тринкуло. Да он сейчас её опустошит!
Стефано. Ничего, я без труда наполню её новым содержанием.
Калибан. Пойдём, я покажу тебе весь остров! Отныне я стану ноги целовать тебе! Прошу тебя, будь моим богом!
Тринкуло. Да этот болван – хитрец и пьянчуга. Как только его бог уснёт, он тут же выкрадет у него евангелие.
Калибан. Хочу тебе я в верности поклясться!
Стефано. Да? Тогда целуй евангелие (даёт поцеловать бутылку