Порочные. Ты – мой запрет - стр. 15

Иногда ему кажется, что он просто родился лишним и никому ненужным в этом продажном, давно пропитанным гнилью мире.

Лэндон просыпается ближе к обеду. Голова трещит, словно внутри кто-то колотит молотком прямо по черепу. Глаза слипаются, в горле сухо настолько, что язык прилип к нёбу. Он чуть шевелится, морщится от резкого света, пробивающегося сквозь огромное панорамное окно, и поворачивается на бок, накрываясь одеялом с головой.

Где-то рядом, с назойливым жужжанием, звонит телефон. Рука вслепую шарит по тумбочке, сбивает какую-то пустую бутылку, и, наконец, натыкается на холодный металл. Он щурится, приподнимается на локте и смотрит на экран сквозь мутные глаза.

Ноа.

Лэндон сразу же резко садится на кровати. Обычно Ноа звонит, только если попал в неприятности и ему срочно нужна помощь. У Лэндона вдоль позвоночника пробегает холодная волна. Он смотрит на экран пару секунд, а потом вспоминает: сегодня они договаривались встретиться на баскетбольной площадке. Ничего страшного не случилось. Просто Ноа ждёт.

Лэндон с облегчением выдыхает, проводит рукой по лицу и отвечает на звонок. Коротко, без приветствия говорит хриплым голосом: «буду через двадцать минут».

Он быстро умывается, наспех брызгая в лицо холодной водой, чтобы хоть немного прийти в себя. Натягивает спортивные штаны и футболку, решая, что душ примет позже. По пути на кухню бросает взгляд на собаку – та уже сидит у миски и смотрит с укором. Лэндон спешно насыпает ей корм, извиняясь перед лохматым другом, что проспал и не покормил его вовремя. Опять понимает: без нанятого человека, выгуливающего Бруно, он бы просто не справился. Повар и персонал по уборке – это одно, но собака требует другого.

Пёс, виляя хвостом, тут же принимается есть, а Лэндон тем временем хватает ключи, телефон и бумажник. Вылетает из подъезда, надевает шлем и, не теряя ни секунды, запрыгивает на мотоцикл. Двигатель рычит, и он срывается с места.

Ноа сидит на бетонном бортике, привалившись к ограде и закинув голову назад, словно ловит последние минуты утреннего покоя. Кожа у него болезненно бледная, почти прозрачная, с синеватыми тенями под глазами. Щёки впалые, губы потрескались, но на лице всё равно блуждает весёлая, чуть безумная улыбка.

Он одет в растянутую серую майку, из-под которой торчит обнажённое плечо с выцветшей татуировкой. На коленях у него мяч, рядом валяется пустая бутылка из-под воды и смятая пачка сигарет. Он держит одну в зубах, и, заметив Лэндона, оживляется – как будто вся усталость сходит на нет.

– О, проснулся, – ухмыляется он. – Думал, ты вчера сдох где-нибудь у барной стойки.

Голос у него хрипловатый, как у человека, который часто смеётся, курит больше, чем говорит, и слишком долго игнорирует сигналы организма. Но в нём – всё та же ирония, лёгкость и дерзость, с которой Ноа держится за жизнь, как за последнюю сигарету.

– Пошёл ты, – бурчит Лэндон, бросая вещи на скамейку и выходя на бетон. – Ты вчера вообще не пришёл.

– А… – Ноа чешет висок, будто только сейчас вспомнил. – Прости, бро. Я… забылся.

– Забылся? – Лэндон сдавленно усмехается. – Я бухал там один, как идиот. Хотя собирался нормально повеселиться.

Ноа лениво пожимает плечами, не переставая улыбаться, хотя взгляд заторможенный.

– Я бы пришёл. Правда. Просто вечер как-то… поплыл. Ты же знаешь, как у меня бывает.