Понять Молдову. Записки странствующих социологов - стр. 38
Я написала Элеватии и прямо спросила ее, что она думает об unirea. Она долго не отвечала. Настолько долго, что я подумала, что задала ей крайне неприятный вопрос и она решила не отвечать. И румыны, и молдаване обычно именно так и поступают в подобных случаях. Но она все-таки ответила: «Я не отвечала, потому что ты задала очень серьезные вопросы, а у меня не хватало душевного спокойствия для единственного ответа. Теперь я постараюсь ответить тебе, но постепенно, по частям». Она так именно и написала – «единственного ответа», что тоже важно в данном контексте. И румыны, и молдаване склонны менять свои ответы в зависимости от ситуации. Элеватия поняла, что я хочу искреннего, последнего ответа, и я его получила:
«Что я чувствую в связи с возможным присоединением Молдавии к Румынии? Моя дорогая, исторически Молдавия была румынской землей, частью страны Румыния, это была румынская территория и румынское население. Но теперь я действительно не знаю, как они себя чувствуют, потому что они слишком долго находились в составе России и под российским влиянием. Я хочу, чтобы Молдавия объединилась с Румынией-матерью, если это будет благом для нее. Но я чувствую, что бедности там так много, что в отчаянии они готовы отправиться куда угодно, просто чтобы улучшить свое положение. И я понимаю их. Все мы хотим разрешения трудных ситуаций в этой жизни.
Итак, повторяю, для меня Молдавия была Румынией, но сейчас я не уверена, в том, что это так. Они независимы. Это еще одна страна, где говорят на румынском и русском языках. Это как Люксембург, где говорят по-французски и по-люксембургски, но они не французы и не бельгийцы. Так что мне сложно ответить…
Политический режим, история моделируют людей. И это не о том, чего хочу я, это вопрос судьбы страны и ее народа. Речь о том, будет ли это для них лучше или хуже. Речь идет о жизни на собственных ногах, о выживании в эпоху больших перемен.
Мне нравятся хорошие молдавские вина, молдавская музыка и талантливые люди… но это специфика страны. Политические вопросы – это нечто другое. Они должны решить, куда им идти и где им лучше. Я жду здесь с широко раскрытыми объятиями. Меня так воспитали…
Дорогая Юлия, это мое мнение в данный момент. Мы не решаем важные политические вопросы, мы живем свою жизнь так хорошо и так красиво, как можем. Мир вступил в период больших изменений. Мы здесь ощущаем это очень сильно. Мы тоже должны меняться, двигаться вместе с изменениями мира. Это порой не слишком комфортно, но жизнь дает тебе шанс сейчас, здесь, шанс чувствовать, испытывать. Давайте наслаждаться этим!»
Таким образом, у румыно-язычного этноса две корзины, две Повозки Странствий. Бричка и фаэтон, и еще пара крестьянских телег на подхвате. Румынская повозка на сегодняшний момент более вместительна, четырехколесна, с осью высокой культуры, на сегодня она модернизирована, с хорошими рессорами и красивым верхом, но у нее бухарестский возница. А молдаване, чья бричка в очередной раз обветшала, на ходу перепрыгивают из разваливающейся брички во все более быстро едущий фаэтон. Перегружают свой скарб и не слишком сильно задумываются о последствиях такого шага. Вообще, прогнозировать и строить долгосрочные планы – не в молдавской практике. История не оставляла молдаванам возможности проверить, сбудутся ли они, слишком часто всё менялось через несколько дней.