Понять Молдову. Записки странствующих социологов - стр. 37
На мой взгляд, раздвоение одного этноса на два государства произошло неслучайно. Сам ход жизни, бурные отношения с соседями, а также сам крестьянский характер культуры разложили этническое и культурное зерно в две корзины, что было очень мудрым историческим решением, настолько мудрым, что я не стала бы приписывать его одному человеку. Именно две корзины и позволили этносу выжить. Эти государственные образования одновременно тяготели и отталкивались друг от друга, отчаянно конкурируя за территорию, население, статус старшего, право влиять на отношения с соседями и ход истории. Они то разбегались по разным политическим союзам и становились частью разных империй, то пытались объединиться или хотя бы войти в один союз и начать свою собственную игру. Они часто воевали на разных сторонах и даже между собой, предавали, подставляли друг друга, но тут же вспоминали о едином языке, религии и культуре и начинали говорить об объединении. Так было и, на мой взгляд, так будет еще довольно долгое время.
Подобная диалектика – залог сохранения и развития данного этноса. Один язык, одни воители, крестители, сказители, но две страны. Ему так удобно, этому этносу, в двух корзинах.
Это похоже на то, как одна большая семья едет в двух экипажах. На каждой остановке кто-то пересаживается из одной повозки в другую.
Два ли это этноса или один, разделенный на два субэтноса, – они спорят со времен своих первых летописцев18 и будут спорить. Пусть спорят, но без нас. Потому что, придя к некому мнению, убедив нас в нем ценой многих усилий, они могут изменить его на следующий же день, если им это будет выгодно и в очередной раз поможет сохранить физическое и культурное генетическое зерно. А мы останемся в дураках!
В Румынии, что абсолютно естественно, своих, «румынских» молдаван не слишком сильно любят, считая их людьми с менее качественным человеческим капиталом, назовем это так. А попросту ленивыми и склонными к аферам. (Я спрашивала, мне отвечали.) Молдавские районы Румынии беднее, чем прочие районы Румынии, и можно предположить, что они получают меньше средств и внимания управленческого центра. Румынская Молдавия для бухарестских чиновников все равно остается «другой корзиной», в которую они не спешат вкладываться. «Румынских румын» в Молдове также считают людьми с неважным человеческим капиталом, что тоже абсолютно естественно (кто любит конкурентов?), а попросту говорят, что они скользкие и хищные, не соблюдающие договоренностей плохие друзья. (В одной из версий баллады «Миорица» именно мунтенец с трансильванцем убивают молдаванина!)
Тем не менее тренд на слияние имеет место, он всегда имел место, как центробежная сила в стабильной системе уравновешивается центростремительной, и никто в Молдове не спорит, что под влиянием Евросоюза Румыния достигла определенных экономических успехов и что там больше рынок, доступнее ресурсы и легче делать бизнес, учиться, творить и жить в целом.
Сейчас история грузит корзину Валахии, особенно сильно нагружая кофр Мунтении, я бы так сказала.
«Сложно жить молдаванке в Румынии, – говорит мать невесты в фильме Верджилиу Марджиняну (Virgiliu Margineanu) „Свадьба в Бессарабии“. – Все будут смеяться над твоим произношением». Многие молдаване говорили мне о том, что они для румын люди второго сорта.